Гороскоп для всех возрастов человека
Шрифт:
Шестой возраст (17 – 24), Крыса. Смерть, запрограммированную для возраста Крысы, лично я переживал как самое жуткое событие в своей жизни и даже впал от всего этого в глубокую депрессию. Что же так сильно я оплакивал? Вольная молодежно-тусовочная жизнь не прекратилась с окончанием университета. Что же ушло? А ушло ощущение братства, искренность и полнота чувств, которые не заменят комфорт и удобство более прагматичных контактов возраста Кабана. Что взамен?
Седьмой возраст (24 – 31), Кабан. Число смертей в этом возрасте, наверное, достаточно велико, ибо велико число рождений, ведущих в восьмой возраст, самый главный в жизни человека. У меня лично в возрасте Кабана умерли холостячество и бездетность, интеллектуальная всеядность и любовь к чтению взахлеб. Список можно было бы продолжать. Сейчас, по прошествии многих лет, мне больше всего жаль умершую безвозвратно способность запрыгнуть на диван с новой книгой и блаженство прочитать ее всю от начала и до конца. Этот дар у меня более не возвратится никогда. Какая страшная потеря! А еще я умер как автор романа под названием «Город». Роман был написан, дай бог, на 30 процентов, и все же грустно, как грустно от любой смерти. Получил же взамен я гигантский ворох новых качеств и свойств. Я научился быть мужем и отцом, домохозяином и организатором творческого коллектива, а главное – я получил свой структурный гороскоп, теорию невероятной красоты.
Восьмой возраст (31 – 40), Собака. Этот возраст был моей огромной удачей и невероятным везением. Все девять лет я был безумно и фантастически счастлив. Именно поэтому смерть возраста и смерть его качеств воспринял невероятно болезненно, подтвердив дурную славу «кризиса середины жизни». Катастрофу личной жизни продолжил факт взросления детей. Почему-то считается, что родитель должен быть счастлив оттого, что дети повзрослели. Настоящий родитель, фанатичный родитель-профессионал испытывает шок оттого, что дети повзрослели, что теперь не нужно рассказывать им сказки и вести тонкую педагогическую линию и самое лучшее отныне – это не мешать им действовать самостоятельно и устраняться как можно тщательнее. То есть ты уже им как бы не родитель, не учитель и не щит, не добрый фей и не повелитель, а всего лишь друг и спонсор. Так приходит гибель родителя, ты еще жив, но уже не первый в глазах своего ребенка, не второй и не третий, дай бог в десятке удержаться...
Вторая гибель – это гибель безостановочного мыслителя. Еще недавно я мыслил ровно столько, сколько бодрствовал, теоретические вопросы крутились в голове безостановочно. Размышления о возрастах сменялись размышлениями о векторном кольце, далее шли знаки совмещения и так без конца по кругу. Иногда приходила длинная мысль, и я хватался за бумагу, но чаще размышлял в уме, умудряясь на ходу, в поезде, самолете или автомобиле решать сложнейшие теоретические вопросы. Теперь мозг пуст! Нет, иногда я, конечно, думаю. Но не о теории, а о том, как написать книгу, как разместить в ней материал. Но ведь это совсем другое. Собственно, это и есть главная тема размена: ученый умер и на его месте родился писатель.
Так хочется верить, что ученый во мне умер не до конца, и время от времени он будет поднимать голову, внося в теорию очередную поправку. Тем более не хотелось бы, чтобы вслед за ученым безвозвратно умер писатель. Я так долго растил его в себе. Но, не умея жертвовать чем-то одним, разве получишь что-нибудь другое. Потому что уже на подходе, жаждут родиться во мне Учитель и Организатор. Это задача для возраста Дракона (55 – 70), до которого не так уж много осталось времени.
Какие еще можно запланировать себе рождения? Может быть, из меня еще получится неплохой путешественник. Так хотелось бы со своими лекциями объездить весь свет. А может быть, еще удастся в этой жизни войти в какую-нибудь могучую политическую организацию, в какой-нибудь очень влиятельный всемирный совет? А может быть, еще удастся организовать какой-то могучий бизнес и стать очень богатым человеком, вовсю попользоваться преимуществами больших денег? Самое главное, ожидая очередное рождение, – это не забыть умертвить в себе что-то иное. Иначе рождение может и не произойти. Не в этом ли секрет долголетия: не жадничай, сжигай отжившие жизни?
Ну и конечно же последний размен, если представится шанс дожить до него, потребует от человека в жертву абсолютно все: мозг ученого, талант писателя, власть, деньги. Все это надо будет отдать за уникальную способность уйти в пустыню, научиться быть независимым от всего, что есть на этом свете: еды, женщин, славы, привязанности к близким. В потере всех связей с этим миром родится величайшая независимость, некий абсолют, по достижении которого страх смерти перестанет существовать окончательно.
Так что бояться единой смерти не надо, ее нет, есть череда умираний, и в этой череде стоит бояться только тех смертей, после которых ничего нового не родилось.
2006