Горсть песка-12

Белоусов Валерий Иванович

(У автора весеннее обострение? Отнюдь, и не у автора…Сие «Кодекс украинца», автор — Рожнатовський Б.М., кандидат історичних наук, доцент, член ревізійної комісії Київського міського обєднання ВУТ «Просвіта» ім. Т.Шевченка нагороджений медаллю «Будівничий України» ВУТ «Просвіта» ім. Т.Шевченка». Ага, бывший преподаватель с кафедры «История КПСС» местного пединститута… Рассматривается сей опус местной Радой как основа для национальной идеи… какая национальность- западэньска, такая и идея- блядска… Автор ещё много опустил!)

Да,

а его супруга Тимошенко Юлия, гарна молодка с косой и повной пазухой цицей, записалась в das Milit?risch Feldbordell,где не покладая рук, не закрывая ротика и не смыкая ног усердно трудилась для укрепления Die Ukrainsko-Deutsche Einheit.

Короче, муж да жена- одна…м-да… были при деле…

А тут вдруг — в первом же поручении- такой облом!

Задумавшийся Грицько вдруг увидел, как впереди выбежала из белесой дымки беленькая собачонка…Это хорошо, значит, жильё где-то совсем рядом…

«Цуцик, цуцик, на, на…йди до мэне, ковбасы дам…»

Но собачка как-то презрительно поглядела на Грицько через плечо и побежала себе дальше…

«Ах же ты, москальска сука…»

Грицько сорвал с плеча маузеровский карабин, прицелился…грохнул выстрел…и он явно увидал, как пуля впилась в бок собачки…вошла как в облако…прошла насквозь, взбив снежную пыль с кочки…

Собачка недоумённо оглянулась на выстрел, села на задние лапы, и как-то издевательски стала чесать себя задней правой лапкой за левым висячим ушком…(«А если бы серебряной пулей? — Да хоть из вольфрам — бериллиевого сплава. Чеснок, осина, святая вода…предрассудки это, внучек! Совершенно не научно. Хочешь, перекрещусь?»)

Оторопелый Грицю оглянулся на своих спутников….а где ж воны?

Никого. Только ветер посвистывает над стылым болотом…только под чёрной водой промоины что-то большое бьётся, рвётся наверх…затихло.

Болото сыто рыгнуло.

И тогда Грицю бросил свой немецкий карабин и побежал, хлюпая в сапогах горячей мочой…

У ближней кочки зажёгся жёлтый глаз с чёрным вертикальным зрачком…Болоту было скучно зимой. Болоту — ещё хотелось малость поразвлечься…

Западный берег Буга. Напротив Цитадели.

d'ej`a vu

Именно так. Немецкий фотокорреспондент устанавливает свою 35-мм «Лейку», чтобы заснять панораму изуродованной, обгорелой, страшной даже отсюда Крепости…

Корреспонденту жутко…перед отъездом, в берлинской редакции, ему поведали о судьбе несчастного военного корреспондента «Ди вермахт» Хабеданка, нон-комбатанта, между прочим… Которого злобные большевики просто заживо съели…

(Во-первых, не съели, а всего только загрызли, абсолютно гуманно и почти безболезненно.

Во-вторых, не большевики, а заставская овчарка Найда.

В-третьих, «Ты красный флаг над таможней видел? Какие тебе ещё нужны предупреждающие знаки?» (с)

О-о-о…эти проклятые bolcshewik…

Достаточно уже того, что корреспондент,

доехавший за счёт редакции в комфортабельном вагоне второго класса до польского Terspol, был вынужден там же и выйти — потому что в районе вокзала до сих пор из подземных коммуникаций раздавались выстрелы… Уж что-что не применяли: и угарный газ закачивали, и продукцию «ИГ Фарбениндустен» из баллонов пускали, и заваривали крышки люков…Всё равно звучали выстрелы из каких-то ужасающих винтовок- вроде таких же, как у буров, в Трансваале… но это же варварство… Которые оставляли на немецких чистеньких телах огромные, некультурные дырки…

Имена Putinkin и Medwedew вызывали у немцев уважение и леденящий ужас…

Корреспондент выбирает ракурс сьёмки, замеряет экспозицию, устанавливает диафрагму, подбирает выдержку, смотрит в видоискатель…И даже вспышку на том берегу он успел увидеть…

Я же говорю — d'ej`a vu

Восточный берег Буга. Цитадель. Подвалы оборонительной казармы.

Построенная в середине прошлого века, из несокрушимого красного кирпича — она стояла. Сколько могла…Но даже камни — смертны…

И теперь эти камни — свисают сталактитами…там, где прошлась безжалостная струя огнемёта…

Камни покрыты ранами- от осколков, от прямых попаданий…кажется, что камни ещё кричат…плачут…стонут в смертной тоске…

«Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20\VII-41»

«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Приняли первый бой 22VI-1941-3.15

Умрём, но не уйдём!

«26 июня. Нам было трудно, но мы не пали духом. И умираем как герои»

«Нас трое москвичей Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, мы дали клятву, не уйдём отсюда»

«Я остался один. Немцы в церкви, осталась последняя граната, но живым не дамся»

Надписи…надписи…

В сумраке подвала перемещается — именно так…Бредёт…Медленно переставляя ноги…Человек в прожжённой, пробитой, почерневшей пограничной фуражке… в его руке- винтовка со снайперским прицелом…

Человек что-то бормочет…. «Гаврилов…А вот Мохнач…и Клаша рядом…все вы здесь, мои дорогие…один я ещё задержался…»

Внезапно человек насторожился, поднял винтовку…и медленно её опустил…

Хрипло засмеялся…смех сменился надсадным кашлем…

«Ну…здравствуй, Менжинский…я рад, что ты жив…»

Володя: «Ну не то, чтобы жив…но я рад, что жив ты, гражданин начальник»

Лерман: «А-а…да ведь тебя же убили…у Тереспольских ворот?»

Володя, кивая головой: «Убили…и у Тереспольских….и у Бригидских…и у ДНС?5…ну и что…подумаешь, велика важность…убили…Мне ещё рано. Я ещё не все долги раздал. Такие долги — которые не отдать никак нельзя…»

Лерман: «А ты их… продолжаешь…»

Володя, устало: «Чисто символически…»

И показывает символ — заткнутую за пояс ручку от швабры…