Горячая линия

— Вы позвонили на горячую линию неотложной психологической помощи! Здравствуйте, — на одном дыхании выпалила Варя в трубку и, рухнув в потасканное кресло на колесиках, по инерции откатилась к окну. Телефон зазвонил неожиданно. Когда она вышла из кабинета, чтобы наполнить чайник. Возвращаться пришлось бегом. Вот почему она задыхалась.

Пока на том конце связи молчали, Варя открыла тумбочку. Достала чашку с нарисованным пингвином — подарок сменщицы на Новый год, пачку растворимого кофе — порошковую бурду сотрудники Центра покупали по очереди, согласно графику, закрепленному

на доске объявлений. Потянулась к коробке сахара-рафинада, но в последний момент отдернула руку и решительно захлопнула дверцу. Она обещала себе сесть на диету еще с Нового года, да что-то все никак не получалось. Хотя на носу уже был День Влюбленных, который бы ей не пришлось встречать одной, если бы она выполнила данное себе обещание. Варя стала бы тонкой и грациозной, как звездные блогерши из Инстаграма. И такой же, как они, популярной.

Впрочем, мама Вари утверждала, что худая лошадь — еще не газель. Так что это тоже не факт. Варя тяжело вздохнула. Молчание в трубке затягивалось.

— Чем я могу вам помочь?

Варя зачерпнула гранулы ложкой, высыпала в кружку и, подумав, добавила еще. Кофе от этого лучше, конечно, не станет, но, может, хоть сон перебьет. В середине ночи бороться с сонливостью тяжелее всего. За год работы Варя это уже усвоила.

И снова ответом ей — тишина. Которая в данном случае была вовсе не знаком согласия, а скорее лишним поводом для беспокойства. С людьми, идущими на контакт, работать было намного проще. А с молчунами прямо беда. Обычно это были доведённые до отчаяния своим одиночеством люди, которым требовалось не так уж и много. Просто побыть с кем-то. Пусть даже в тишине. В ней ощущение сопричастности проступало как будто бы ярче. Но иногда среди них попадались и самые проблемные, самые надломленные люди. Надо было очень постараться, чтобы не только их отличить от других, но и разговорить, и помочь как-то.

— Наша беседа абсолютно анонимная, — поспешила заметить Варя, вспомнив, что большинство звонящих опасаются как раз огласки.

— Ха! В этом мире ничего анонимного не осталось.

Только-только восстановившееся дыхание оборвалось. Снова. И для этого Варе даже не пришлось бежать через весь коридор. За время своей работы она слышала сотни голосов. Разных… женских и мужских, грубых, дребезжащих от возраста и совсем детских. Каждый раз Варя вслушивалась в них очень внимательно, ведь это был единственный способ понять, в каком состоянии находится её клиент. А значит, единственный способ выстроить с ним правильную коммуникацию. Выбрать единственно верный тон. Это у психологов, ведущих «живой» прием, в арсенале полным-полно других инструментов, а у нее — лишь один! Например, если голос собеседника был заторможенным, Варя сознательно ускоряла свой голос, заряжая того своей энергией. А если человек был излишне эмоционален и экспрессивен, Варя, напротив, говорила намеренно медленнее, чтобы того чуть притормозить. Но в этот раз… Голос подействовал на нее так, что она растерялась. И сориентировалась далеко не сразу.

Голос позвонившего был определенно мужской. И такой… царапающий, что ли? Будто мужчина на том конце связи простыл и еще не до конца оклемался. По спине Вари поползли мурашки.

— Почему вы так думаете? — она облизала пересохшие губы.

— Потому что я стою на крыше, а на меня смотрит, по меньшей мере, три камеры. Я посчитал.

Суицидник! Варя отбросила ложку и вскочила со стула, не в силах оставаться на месте. Зажала трубку плечом, установила злосчастный чайник на подставку и щелкнула кнопкой.

— Что вы делаете на крыше в такую погоду?

Слава богу, она здорово поднатаскалась за последний год. Научилась самоконтролю. Так что, когда Варя заговорила, её голос прозвучал достаточно спокойно. Ничто не выдавало ее нервозности.

— Да так. Вышел проветрить голову. А ты что подумала? Ик…

Еще и пьяный! Вот почему ей показалось, что речь мужчины будто смазана ластиком. Жаль, причину поняла не сразу. Ведь то, что суицидник пьян, было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что пьяному проблемы зачастую кажутся намного более серьезными, чем те есть на самом деле. Плохо — потому что дури человеку под мухой вообще не занимать.

— Ничего. Просто интересуюсь.

— Ага. Как бы не так. Решила, небось, что я сигать с крыши собрался?

— Нет, конечно. Ничего подобного.

— А что, — задумчиво протянул мужчина, — может, это и вариант…

Что же выходит? Это она его самоубиться надоумила? Хороший же из нее психолог! Варя отбросила толстую косу за спину:

— Ни в коем случае!

— Почему? Ик… От меня небось и не останется ничего. Сколько здесь этажей? Ик… — спросил мужчина. — Шестьдесят три? Или четыре? Расшибусь, как будто и не было. Черт, у парапета дует сильней. И снег метет прямо в харю!

Интересно, насколько там высокие парапеты? А крыши на небоскребах чистят? Что, если он поскользнется и упадет? Где он вообще нашел небоскреб? В Сити? Разве там вот так запросто можно выйти на крышу? А как же техника безопасности? Варя зябко поежилась.

— Послушайте, думаю, вам лучше отойти от края.

— Зачем?

— Так вы ведь сами говорите, что дует. А вы и так, судя по голосу, серьёзно простужены.

— Да-а-а? Ик… не замечал! А вообще я с тех пор, как в том году утопился, простуживаюсь постоянно.

Ну, точно ведь суицидник! Но раз не утопился, и все еще жив, скорее, из тех, кто просто хочет обратить на себя внимание. Может, он и не на крыше вовсе. Им довольно часто звонят шутники.

— Давайте поговорим о том, что вас подтолкнуло к такому шагу. Но сначала отойдите от парапета. А лучше вообще вернитесь в тепло.

— Я еще не решил. Может, сейчас и прыгну.

— Нет-нет! Послушайте, вы не должны этого делать.

— Почему?

— Потому что жизнь стоит того, чтобы ее прожить. Вы уж простите за тавтологию.

— И все? Это твой единственный аргумент? Чему вас только учат… — голос мужчины прозвучал по-настоящему разочарованно.

— Учат нас многому, — в глубине души Варя обиделась, но виду, конечно, не подала.

— Ну, не знаю… Может, толковые специалисты просто не идут в психологи по телефону. Это даже звучит глупо.

— Уверяю вас, в нашем штате трудятся исключительно компетентные специалисты. У многих своя частная практика. И здесь они помогают на добровольных началах.

— И ты?

Вообще-то им запрещено было говорить о себе, но чего не сделаешь, чтобы удержать суицидника от расправы над собой? Варя налила кипятка в чашку.

— Нет. Я — штатный психолог. Но, поверьте, у меня тоже высокий уровень квалификации. И практикую я не только здесь.

— А где еще? Ик…

— Я не могу говорить об этом с клиентами. Это запрещено правилами.

— Ага. Надо полагать, анонимность у нас со всех сторон.

— Не в этом дело. Просто имели место некоторые ситуации. Вы сошли с крыши? — сменила тему Варя.