Горячая точка
Шрифт:
— Нет, спасибо, тороплюсь, — ответил рассеянно Беклемешев. — Сытин не звонил?
— А должен был?
— Я попросил, чтобы он мне сюда звякнул.
— Нет, не звонил, — Федулов хохотнул раскатисто. — Вот видишь, Сытин твой позвонить должен. Пойдем попьем чайку-то. Заодно и звякнешь ему. Ты ведь знаешь этих разгильдяев. Им же мало указания подробные дать, разжевать и в рот положить, надо еще в спину подталкивать, иначе копаться будут целый день.
— Ну пошли, пошли. Уговорил, — согласился Беклемешев.
Он исходил из чисто практических соображений. Во-первых, позвонить Сытину действительно не мешало бы, а
Они прошли в федуловский кабинет. «Хозяин» включил электрический чайник, достал из стола пачку «Дилмаха», чашки, коробку рафинада. Из пузатого старомодного портфеля извлек пакет с бутербродами.
— «Докторская», — сообщил доверительно. — Любишь «Докторскую»? Я обожаю. Другие вот обожают салями или сервелат, а я «Докторскую» люблю. Всегда жене наказываю, как в магазин идет: «Купи обязательно полкило «Докторской». Присаживайся. Сейчас чаек заварится, поедим. — Придвинул телефон. — Позвони вот пока.
— Спасибо, — Беклемешев снял трубку, набрал номер. — Дежурный? Оперотдел «Тройка». — К телефону подошел Балков. — Володя? Привет. Беклемешев. Андрей там? Нет? Он ничего для меня не оставлял? Оставлял? Хорошо. Сейчас, погоди, я ручку и бумагу возьму. — Беклемешев жестом показал Федулову: «Ручка есть?» Тот с готовностью протянул лист и ручку. — Диктуй.
— Значит, та-ак, — начал диктовать Балков. — Воробьев Валерий Яковлевич. Пятьдесят четвертого года рождения. Уроженец города Москвы. Родители: Воробьев Яков Антонович и Воробьева Людмила Георгиевна. До брака — Соколова. Оба родителя умерли. Воробьева — четыре года назад, Воробьев — чуть больше года. Ну, ты помнишь. Генерал Воробьев.
— Помню, — ответил Беклемешев. — Дальше давай.
— Дальше. Был женат на Воробьевой Светлане Алексеевне. Развелись двенадцатого мая прошлого года. Годовщину, значит, скоро будет отмечать. Та-ак. Школа, ПТУ, Рязанское высшее училище ВДВ. Принимал участие в боевых действиях в Афганистане. Потом командир роты в учебной части под Тамбовом. Сын Алексей. Проходил срочную службу в роте собственного отца. Имеются сведения, что он погиб во время августовского штурма, но тело не найдено. Впрочем, там вообще мало кого обнаружили. Во время того же штурма Воробьев был тяжело ранен, доставлен в Бурденко. Ушел, не закончив курс лечения, через два месяца после поступления в госпиталь. После смерти отца унаследовал четырехкомнатную квартиру в центре Москвы. При разводе разменяли с женой отличную трехкомнатную квартиру в Митино, в депутатском доме.
— Ого, — присвистнул Беклемешев.
— Я так понимаю, тут генерал Воробьев поспособствовал. Значит, разменяли на две однокомнатные. Через полтора месяца после оформления пенсии капитан Воробьев Валерий Яковлевич продает обе квартиры за двести пятьдесят тысяч долларов и выписывается.
— Его имели право выписать?
— В РЭУ он сказал, что собирается купить квартиру на Украине. Вероятно, сунул «на лапу». Вот его и выписали. Все. Больше никакой информации, — закончил Балков.
— Больше ничего?
— Адрес жены. Записывать будешь?
— Давай, — Беклемешев записал. — Это все?
— По Воробьеву все. Сергеев звонил, тебя искал.
— Что-нибудь передал?
— Назвал фамилию водилы. Того, что первым обнаружил колонну... Сейчас, где-то тут, я записал... Не то Сечкин, не то Секин...
— Может быть, Секаев?
— Точно, Секаев. Борька сказал, ты поймешь. Секаев.
— Уже понял. Он не говорил, удалось допросить этого Секаева?
— Нет, не удалось. Сразу после обеда тот самовольно оставил часть. Дежурный по роте зачитывал список нарядов, ну и хватились. Сейчас ищут.
— Когда, говоришь, он сбежал? — чувствуя, как по спине пробегают неприятные мурашки, спросил Беклемешев.
— Это не я говорю. Это Борька сказал. Сразу после обеда. Покушал — и в путь. Примерно в час — час пятнадцать. А в половине второго было построение.
Беклемешев пощелкал пальцами. Федулов, деликатно разливающий по чашкам кипяток и не прислушивающийся к разговору, поднял голову.
— Документы у него при себе были? — шепотом спросил Беклемешев, прижимая трубку щекой к плечу.
— У кого?
— У того парня, которого в электричке нашли?
— Нет, не было. Ни документов, ни денег.
— Личность установили?
— А как же. Они ж форму подписывают все. Хлорочкой. Просто так не сведешь.
— Фамилия его?
— Секаев И. И.
— Черт! — выругался Беклемешев. — Время смерти удалось установить?
— Где-то между двумя и половиной третьего.
— Как идет электричка? Расписание по станциям?
— Сейчас выясним. В деле должно быть. Схожу возьму, — Федулов вышел из кабинета.
Беклемешев был ему благодарен. Федулов мог бы позвонить, дело в кабинет принесли бы, однако вышел сам. Понял, что не может «гость» всего при нем подчиненному сказать. Потому-то и ушел.
— Володя, ты слушаешь?
— Да, — отозвался тот.
— Быстренько сходи в информационный центр и подними всю информацию на разработчиков СВЧ- технологий. Оружие и прочее. Кто был в составе группы, уволившиеся, вновь поступившие, кто где сейчас. Пусть компьютерщики распечатают, а я перезвоню минут через пятнадцать. Лады?
— Нет вопросов. Уже лечу, — ответил тот. — Что- то наклюнулось?
— И не просто наклюнулось.
— Отлично, — весело отозвался Балков. Он всегда радовался успехам других. — Поздравляю.
— Спасибо. Давай, действуй.
— Хорошо.
Беклемешев повесил трубку, поймал за «хвост» чайный пакетик и принялся болтать им в чашке, размышляя.
Итак, что ему известно? СВЧ-волны вместо вакуумной бомбы. Секаев, проходящий срочную службу под контролем «хозяйственников» из Министерства обороны, обнаруживший колонну, сбежавший и зарезанный в электричке спустя всего час с небольшим. Секаев должен быть полным идиотом, чтобы уйти в «самоход» перед самым построением. Почему до? Почему не после? Да потому, что он был уверен, что успеет вернуться. Его ждали. Люди, которым он доверял и которые обладали необходимой властью, чтобы уговорить его куда-то поехать, пообещав уладить все формальности. Офицеры из Министерства обороны. Насчет хулиганов версия, конечно, хорошая. Тем более что и деньги пропали, и документы, а на форме, как известно, номер части не пишут. Только фамилию. И четыре смертельных ножевых ранения, «чистая случайность», пустячок, но приятно. А уж удобно-то как. Из родни у Секаева, по словам военкома, почти никого, стало быть, и жаловаться некому. А если и попробуют, так армия за «самоходчиков» не ответчик.