Горячая версия
Шрифт:
– Прости, я не прочь, но хозяйка не в духе, – виновато улыбнулся Ярин.
– Слушать бабу – последнее дело. Не противно тебе мужик быть подкаблучником? Впрочем, это ваши заботы и они меня не волнуют, – упрекнул его тот и быстро спросил. – Что за тип, с которым ты беседовал?
– Следователь из прокуратуры, его фамилия Зотов, – добродушно ответил Леонид Павлович и, лишь потом сообразил, что не следует откровенничать.
– И что вы ему наплели по поводу аварии? – в голосе незнакомца послышались угрожающие нотки.
– Сказали, что ничего не видели, ничего не знаем, – встревожено опередила мужа Антонина Савельевна.– Мы люди маленькие, смирные. Пусть милиция сама разбирается, ей за это деньги платят, а нам и своих забот хватает.
– Правильно мыслишь, тетка, только подозрительно долго вы с ним болтали? Наверное, за ценные сведения еще и премию вам посулил? – недоверчиво поглядел на Ярина, выдавшего себя низко опущенной головой. – Держите язык за зубами и до ста лет проживете. Слушай свою бабу, она умная женщина. Гуд бай!
Незнакомец обошел «Жигули», по-хозяйски попинал ногой задний баллон, демонстрируя силу – машина вздрогнула от вибрации. Ярин с трудом соображал над словами незнакомца.
– Эх ты, до седых волос дожил, а ничего не понял, – укорила его Антонина Савельевна. – Распустил язык. Ты знаешь, кто это такой? Да у него на наглой роже написано, что рецидивист. Груб, напорист, бесцеремонен. Ох, неспроста все это. Черт тебя дернул со своими показаниями. Отличиться решил, славы захотелось, в газетах, мол, напишут. Жили ведь спокойно, никого не трогали, и нас никто не беспокоил. Не было печали, так черти накачали…
– Что ты, Антонина, драматизируешь? У страха глаза велики. Вообразила себе разных острых сюжетов. Вспомни-ка лучше, кто первый решил остаться на месте аварии, а теперь меня же и упрекаешь. Ну, женская логика, уму непостижима.
– Ты мужчина и должен был держать язык за зубами, – не уступала она. – Я слабая, несчастная женщина. Всегда ты, из-за своей наивной деликатности впутываешь меня в неприятные истории. Ты же знаешь, что я натура чувствительная, очень утонченная…
Она спрятала лицо в воротник из чернобурки, зябко вздрогнула телом, давая понять, что обиделась на супруга.
Пока они пререкались, Ярин мельком проследил за угрюмым незнакомцем. Тот сел в роскошный голубоватого цвета «Ford», припаркованный поблизости. Выехал на проезжую часть и лихо промчался мимо, даже не удостоив взгляда.
– А говорил, что аккумулятор сел? – вслух с недоумением произнес Леонид и глубоко задумался. Затем обернулся к молчаливой и, казалось, безучастной ко всему жене.– Может, следователю сообщить? Странный тип этот водитель «Ford». Что ему надо было от нас? Может, шизофреник, психопат какой?
– Сам ты псих. Сдался со своим следователем. Поезжай, совсем замерзла, – велела ему Антонина, пребывая в расстроенных чувствах. Он уже был готов включить зажигание и положил руку на рычаг коробки передач, чтобы переключить скорость, как дверцу с его стороны открыл парень в экипировке репортера с микрофоном в руке, на ободке которого было начертано «Пульс». А рядом с ним словно на привязи находился оператор с цифровой телекамерой.
– Я репортер Глеб Клюквин из телестудии «Пульс», – представился первый из них. – Мне посоветовал к вам обратиться следователь Зотов, которому вы давеча давали показания, как очевидец происшествия. Не откажите в эксклюзивном интервью, поделитесь своими впечатлениями и версиями о происшествии.
– С большим удовольствием!– воспрянул духом Леонид.– У меня в жизни два увлечения: телевизор, особенно криминальные события и рыбалка.
– Тогда тем более, вам и карты в руки! – воодушевился Глеб и, приблизив микрофон к его лицу, подал команду оператору, мол, снимай. Ярин вдохнул себя воздух, собрался с мыслями и только разомкнул уста…
– Ничего он не видел и не знает, – грубо вмешалась в процесс съемки Антонина, резво оставившая салон авто и словно болонка лапками, уцепившись в микрофон.
– Гражданка, откуда вы взялись? – возмутился ее поведением Клюквин. – Не мешайте нам выполнять свои профессиональные обязанности. Противодействие работникам СМИ карается законом.
Оператор попытался оттеснить Антонину, но она проявила завидную строптивость и, упираясь, заявила:
– Я имею право, это ной муж, у него мания величия и преследования. Он не отдает отчета тому, о чем говорит. Впоследствии вам придется давать опровержение.
– В таком случае вы, гражданка, поделитесь своими впечатлениями, зрители должны знать, что на самом деле произошло,– подступился к ней Глеб.– Это ваш гражданский долг.
– Никому я ничего не должна, это мне многие задолжали и не торопятся отдавать. Государство своими инфляциями, махинациями через Сбербанк ограбило, обесценив вклады, затем всучило бестолковые ваучеры. Кругом одни мошенники и аферисты,– посетовала Антонина и, заметив направленный на себя объектив телекамеры, лихорадочно замахала руками. – Не снимайте без моего согласия, я не готова, плохо выгляжу, а то разобью камеру и засвечу кассету. Я не тщеславная в отличие от Леонида, мне дурная слава ни к чему. Прекратите съемку, вы не папарацци и здесь вам не Америка и Европа!
– Гражданка, не мешайте работать! Иначе я приглашу милицию,– пригрозил Глеб.
– Тоня, ты не на базаре, веди себя прилично,– попросил ее супруг, недовольный тем, что она сбила его с настроя. – Когда еще выпадет такой редкий шанс дать интервью.
– Вот именно, – подтвердил репортер и польстил.– Мы кого попало, не снимаем, только известных людей из числа политиков и звезд кино, театра и эстрады. Эфирное, рекламное время очень дорогое. Такую роскошь не каждый себе может позволить. Только очень состоятельные люди в целях популярности и положительного имиджа и, особенно в период выборов в органы власти.