Горячее сердце
Шрифт:
Утин, Утин… С одной стороны — молодец, не побоялся, хотя сослуживец обещал ему смертную кару в случае несдержания тайны. С другой — настораживает тон его объяснений: фразы какие-то скользкие, уклончивые… И бумаги те, что привез, не читал. И другим не подсовывал. Так просто лежали у него. Целых полгода после возвращения из Железогорска…
Утин, Утин… Я, кажется, задремал на миг под ровный голос Шумкова. Перед глазами всплыло знакомое крыльцо нашего управления. У невысоких ступеней топтался длинноволосый парень в грязной болоньевой куртке. Я понял, это Утин. Впрочем, стоп. Он же работает на машзаводе. Должен соответствовать солидному
— Слушайте! — встрепенулся я. — Подозрителен мне этот Утин. Не такая уж он овечка, какой прикидывается.
— Правильно понимаете, лейтенант. — Майор Пастухов, неведомо как очутившийся у светлеющего окна, не повернул головы. Педант, аккуратист, «сухарь», он на работе со всеми строго официален. На мой взгляд, даже чересчур. Меня это в первые дни задевало. Даже померещилось поначалу, что Пастухов недолюбливает меня.
А я Александра Петровича — обожал. Конечно, мне сразу понравились все сослуживцы. Легко приняли, приветили как своего. Все они — «отцы», фронтовики, я смотрю на них с громаднейшим уважением. А в Пастухова просто влюбился. Краснею, словно девушка, перед ним. Но майор старается удержать меня на дистанции. Вот и сегодня: неслышно вошел в кабинет, нос в воротник и молчал все время, пока Шумков меня инструктировал.
Пастухов обернулся.
— Я беседовал с Утиным. Человек он, видать, не потерянный, совесть еще сохранил. Он понял, в какую компанию попал, и честно во всем признался. Его показания нам помогут, и я, Виктор Иванович, вас с ними ознакомлю. Попозже. — Он чуть улыбнулся. — Вот только развяжусь с одной тут ситуацией…
— Ох, хитрый ты у нас, товарищ майор, — добродушно подковырнул старого друга Шумков. — Сначала настаиваешь, чтобы молодого лейтенанта непременно включили в нашу бригаду, а потом быстренько передаешь его мне? Взялся шефствовать, так шефствуй!..
Здорово! Пастухов, сам майор Пастухов, старший следователь по особо важным делам (по особо важным!), решил шефствовать надо мной!
— Вы сегодня, Виктор Иванович, поработайте под руководством Александра Александровича, — распорядился Пастухов, — а с завтрашнего дня можете обращаться непосредственно ко мне.
Это я понимаю. Пастухов ведет параллельно еще одно дело, и, наверно, в нем выпала критическая точка. В такой момент всеми силами навались — и как тяжелый вагон сдвинешь с места, дальше сам по рельсам покатится, только направляй. Но тут, конечно, по закону бутерброда, сваливается на тебя еще одно дело — горячее, с пылу, с жару, скворчит и брызжет, и требует к себе срочного внимания. И никуда не денешься, у нас, мягко говоря, не принято выбирать дела: надо — значит надо, дело само тебя выбирает. И выкручивайся как можешь, Александр Петрович вчера, видимо, в бешеном темпе критическую точку в старом деле проходил и под самый вечер, закрутившись, попросил Шумкова разъяснить мне мою задачу. …А я-то обрадовался, что инструктаж перенесли на утро… Мог бы еще вчера узнать, что Пастухов, сам Пастухов рекомендовал меня в эту бригаду!
4
В Железогорск мы выехали на трех машинах. Преступную группу надо было задержать одновременно. В городе мы разделились по трем заранее известным адресам.
К Дуденцу направились Скориков и наш «батя», начальник отделения Олег Иванович Москвин. Назавтра Сергей Павлович подробно нам пересказал, как встретил их главарь «интеллектуалов».
Дверь открыл носатый парень, молча, не спрашивая — кто, отступил в глубину коридора, прижался к стене. Ждал, что ли?
— Дуденец Евгений Михайлович? — уточнил Скориков, хотя парень был похож на свою фотографию. — Мы из областного управления Комитета государственной безопасности, — подполковник показал удостоверение. Дуденец машинально поднял руку, но Сергей Павлович плавно отвел в сторону раскрытые красные корочки. — Вот постановления на ваш арест и обыск в квартире. Ознакомьтесь.
Он долго вглядывался в короткие тексты, будто не понимая. Наверное не ожидал, что вот так, сразу — арест, готовился, подозревая возможность провала, к другому, может, к словесной дуэли, а теперь лихорадочно соображал, как себя вести. Наконец решился.
— Что вам надо?! Чего вы пришли!
Не страх, не отчаяние — злоба клокотала в его горле. Крупный кадык дергался вверх-вниз.
— Пройдемте в комнату, — голос Сергея Павловича построжел, но не растерял ни грана вежливости. Однако ему пришлось крепко взять парня под локоток.
В комнате Дуденец, пятясь, придвинулся к письменному столу, присел на него. Рука скользнула по полировке. Какую-то бумажку он попытался незаметно сунуть в карман.
— Дайте сюда, пожалуйста. — Сергей Павлович посмотрел на него, как экзаменатор, поймавший на шпаргалке ученика.
Дуденец поспешно выдернул руку из кармана, рванул листок, потянул обрывки ко рту.
— Фу! — Сергей Павлович сморщился. — Там же микробы!
Дуденец растерянно замер. И безвольно уронил бумажный комок в подставленную Скориковым ладонь. Это оказалась почтовая квитанция на отправку в Свердловск бандероли.
«Почтамт, до востребования, Щеглову…»
Пока приглашенным из соседней квартиры понятым Москвин отчетливо объяснял их права и обязанности, Сергей Павлович осмотрелся. Вещи в комнате насторожились. Стопка журналов и брошюр на письменном столе возмущенно пыталась вытолкнуть затрепанные тетрадки, а те съеживались, стараясь втянуть закладки. Зеленый сундук у окна сгорбился, явно что-то скрывая.
— Начнем, — сказал Сергей Павлович и попросил Дуденца: — Откройте сундук.
Тот со злостью рванул крышку, Неожиданно забил, как загавкал, резкий звонок.
— Ого! — поднял брови Москвин. — Сигнализация.
Дуденец быстро шагнул к столу, выдернул верхний ящик. В окне между рамами замигала лампочка.
— Все как у людей, — усмехнулся Москвин. — Сундук, я вижу, пуст. Значит, материалы у Мальцева. Или у Кореньевой? Проверим, проверим…
При каждой фамилии Дуденец судорожно сглатывал. И сорвался на крик:
— Ничего не найдете! Ничего! И не ходите! Какой Мальцев?! Нет никакого Мальцева! Наташу не троньте! Вы… вы…
— Перестаньте, — брезгливо бросил Москвин. Сергей Павлович принес с кухни стакан воды.
Поставив стакан на стол, он увидел в выдвинутом ящике пистолетную обойму. От резкого рывка она выехала из-под бумаг.
— Зачем это вам? — Сергей Павлович повертел обойму, разглядывая. Пустая. Глубокие следы ржавчины на боках. — Как вы себя называете — «интеллектуалы»? А это, — он с пристуком положил обойму на стол, — бандитизмом попахивает.