Горячий лед

Робертс Нора

У меня больше нет сил писать. Сестры-монахини позаботятся о тебе лучше, чем удалось бы мне. Я могу завещать тебе только обломки, оставшиеся от нашей семьи, – слова твоей сестры, любовь твоей матери. И еще – ответственность перед нашей королевой, которую я взял на себя. Письмо с инструкциями останется у сестер, они передадут тебе этот пакет, когда ты станешь взрослым. Ты мой наследник, и твой долг выполнить обещание, данное мною королеве. Мои надежды будут похоронены вместе со мной, но я верю, что, когда ты вырастешь, ты станешь бороться за

наше дело. Ты придешь сюда, где лежу я, и найдешь Мари. Я молюсь о том, чтобы ты до конца выполнил свой долг, как это сделал я".

– Он покончил с собой. – Уитни со вздохом опустила письмо. – Он потерял свой дом, свою семью и свое сердце. – Они стояли у нее перед глазами – французские аристократы, которых ураган революции согнал со своих мест и забросил в эту далекую страну, где они умирали в тщетных попытках приспособиться к новой жизни. Среди них и Жеральд, в сердце которого до последнего мгновения жила клятва, данная королеве. – Что случилось потом?

– Насколько я смог понять, ребенка отдали в монастырь. – Дуг пролистал страницы. – Он был усыновлен и эмигрировал со своей новой семьей в Англию. Такое впечатление, что о бумагах просто забыли, и они лежали до тех пор, пока их не раскопала леди Смит-Райт.

– А шкатулка королевы?

– Похоронена, – сказал Дуг, – глядя куда-то вдаль. – На кладбище в Диего-Суаресе. И нам нужно ее найти.

– А потом?

– Потом мы будем богаты.

Уитни посмотрела на листки, лежавшие у нее на коленях. Здесь были разбитые судьбы, мечты, надежды и преданность.

– И это все?

– А разве недостаточно?

– Этот человек дал клятву своей королеве.

– Она мертва, – подчеркнул Дуг. – Во Франции теперь республика. Я не думаю, что кто-нибудь нас поймет, если мы решим использовать сокровища для восстановления монархии.

Уитни хотела что-то возразить, поспорить, но почувствовала себя слишком уставшей. Вдобавок, чтобы все это переварить, оценить по собственным меркам то, что она узнала, нужно было время. И самое главное – они еще ничего не нашли. Дуг говорил, что главное – победить. Когда он победит, она поговорите ним на темы морали.

– Ты уверен, что мы сможем найти кладбище, проникнуть туда и откопать сокровища королевы?

– Совершенно уверен. – Дуг смущенно улыбнулся, заставив ее поверить в свою искренность.

– Может, их уже нашли.

– Нет-нет. – Он покачал головой. – В дневнике упоминается одна из драгоценностей – рубиновое кольцо. В библиотечной книге ему посвящена целая глава. Это кольцо передавалось в королевской семье из поколения в поколение, пока не исчезло во время революции. Если бы эта или другая вещь всплыла, нелегально или еще как-то, я бы об этом слышал. Все там, Уитни. И ждет нас.

– Возможно.

– К черту «возможно»! У меня в руках бумаги.

– У нас в руках бумаги, – поправила Уитни, прислонившись к дереву. – Теперь нужно найти кладбище, которое было здесь двести лет назад. – Она закрыла глаза и мгновенно заснула.

Уитни разбудило чувство голода, такое сильное, какого она никогда не испытывала. Со стоном она открыла глаза и увидела сидевшего рядом у дерева Дуга.

– Доброе утро. Она облизнула губы:

– Я так хочу есть, что могу убить за рогалик.

– А я бы съел мексиканский омлет. – Он закрыл глаза, пытаясь себе его представить. – Золотистого цвета, с перцем и луком.

Омлет заполнил воображение Уитни, но желудок ее остался пустым.

– У нас есть всего один покоричневевший банан.

– В джунглях не умирают от голода. – Потерев лицо ладонями. Дуг сел. Солнце уже давно взошло, и его горячие лучи рассеяли утренний туман. Лес был полон звуков, движений и запахов. Дуг посмотрел на верхушки деревьев, где пели невидимые птицы. – Тут полно фруктов. Я не знаю, вкусно ли мясо лемуров, но…

– Нет!

Усмехнувшись, он встал:

– Я только хотел спросить. А что ты думаешь о легкой пище? Например, о свежем фруктовом салате.

– Звучит восхитительно. – Уитни встала, и ламба соскользнула с ее плеча. Она отчетливо помнила, что вечером ламбы на ней не было, значит, Дуг укрывал ее ночью. После всего, что произошло, он продолжал ее удивлять. Уитни поправила ламбу таким жестом, как будто это была шаль из элегантнейшего Шелка.

– Ты добудешь фрукты, а я – кокосовые орехи. Уитни протянула руку вверх:

– Не знаю, что это, но похоже на недоразвитые манго.

– Хватай их.

Уитни сорвала три плода и, рассмотрев их, скривилась:

– Я за них не дала бы и одного плохонького яблока, даже ради разнообразия.

– Пригласил ее на завтрак, а она недовольна.

– Мне хочется что-нибудь получше, – начала Уитни, но, повернувшись, увидела, что Дуг уже на полпути к верхушке пальмы. – Дуглас, – сказала Уитни, подходя поближе к дереву, – ты соображаешь, что делаешь?

– Я лезу на это проклятое дерево, – с трудом проговорил он.

– Надеюсь, ты не хочешь упасть и сломать себе шею. Я очень не люблю путешествовать одна.

– Совсем не хочу, – задыхаясь, ответил Дуг. – Оказывается, лезть по пальме – это примерно то же, что залезть в форточку на третьем этаже.

– Добротное кирпичное здание не оставит заноз в чувствительных местах.

Добравшись до верхушки пальмы, он слегка подергал орех:

– Отойди от дерева, дорогая. У меня может появиться искушение бросить орех в тебя.

Сжав губы, Уитни так и поступила. Орехи приземлялись у ее ног: один, второй, третий. Подняв орех, Уитни стала колотить им по стволу дерева до тех пор, пока орех не треснул.

– Отличная работа, – сказала она Дугу, когда он спрыгнул на землю. – Мне бы хотелось увидеть тебя в настоящем деле.

Дуг взял у нее кокос, сел на землю и, вытащив перочинный нож, принялся выковыривать мякоть. Орех вдруг напомнил ей о Жаке. Уитни дотронулась до ракушки, которую он ей подарил, и глубоко вздохнула, подавляя подступившее рыдание.