Горячий лед
Шрифт:
Ближе к летнему кафе собиралась публика иного рода. Мужчины и женщины неопределенного возраста, со следами давней и глубокой алкогольной зависимости на лице, одетые в невообразимое тряпье, с сизыми носами и провалившимися глазами, распространяющие удушающий «аромат» в радиусе десятка метров вокруг себя. Они жадными глазами следили за людьми, допивающими пиво из стеклянных бутылок, и с последним глотком оказывались рядом, буквально вырывая заветную тару из рук посетителя, периодически переругиваясь между собой из-за трофея. И даже слабые попытки
Лена, миновав и первую компанию, и колоритных бомжей, уверенным шагом направилась ко входу в метро. Там, на ступеньках, располагалась особенная порода людей — профессиональные нищие, демонстрирующие свои увечья, выставляющие напоказ страшные язвы и кровавые раны, предъявляющие справки о тяжелых неизлечимых болезнях, удостоверяющие документами наличие пятнадцати слабых здоровьем детей и престарелых родителей.
Она стала неторопливо спускаться по ступенькам, внимательно всматриваясь в лица этих людей. Те, будто почуяв добычу, хором, как по команде, запричитали с удвоенной силой и энергией. Отдельные особи, наделенные, видимо, недюжинными актерскими способностями, даже зарыдали в голос. Она, машинально впихивая мелкие монетки в протянутые руки, дошла до конца лестницы: ни одной старухи не было. Лена в раздумье остановилась.
«Что за бредовая идея?! — говорила она сама себе. — Глупо все-таки было тащиться сюда разыскивать какую-то полоумную старуху. С чего я взяла, что найду ее здесь? Может, в тот день к офису Колодного она попала случайно и живет в какой-нибудь глухой деревне, кур выращивает. А я тут ношусь, как стрекозлица бешеная, поиски веду».
С такими мыслями Лена вновь поднялась и направилась к машине, как вдруг услышала старушечий голос позади себя. Голос был жалобный, но в то же время наполненный обидой и негодованием:
— А мне?
— Что тебе? — рассеянно переспросила Лена.
— Ты всем дала, а мне нет. Почему? — с обидой спросила старуха.
— Я вас не видела, — Бирюкова полезла в сумочку за кошельком, как вдруг обратила внимание на тяжелую деревянную клюку, которую бабка сжимала своей морщинистой коричневой рукой.
«Неужели удача?! Похоже, что это она и есть!» — промелькнуло у Лены в голове.
— Я сейчас дам вам денежку, — сказала она. — Только можно я сначала попрошу вас кое о чем?
— О чем? — заинтересовалась нищенка.
— Вы только не удивляйтесь и не обижайтесь. Вы можете произнести скороговорку: кукушка кукушонку купила капюшон, надел кукушонок капюшон, как в капюшоне он смешон.
— Совсем тронутая, хоть и молодая, — сплюнула старуха с досадой и собиралась уже уйти, как Лена извлекла из кошелька купюру, достоинством в сто рублей, и повертела ею перед глазами попрошайки.
— Ну, пожалуйста, попробуйте, — ласково попросила она.
— Да ладно, шут с тобой, хохочи над бабкой, — махнула рукой попрошайка и на одном дыхании выпалила длиннющую скороговорку. Чуткое Ленино ухо не уловило ни одного чистого «ш». «Уже две приметы сошлись. Неплохо!»
— Давайте отойдем в сторонку, — обрадованно вскрикнула она.
— Ну, точно свихнувшаяся. Давай сюда деньги, сказала я про твою кукуфку.
— Ну, всего на несколько минут, — не сдавалась Лена и прибавила к гонорару еще полтинник.
— Ну, пойдем, — недовольно произнесла старуха. — Чего тебе еще, спеть? Или сплясать? Вот ведь народ! Лишь бы поиздеваться над старым человеком! Ни стыда ни- совести у этой молодежи!
Лена оттащила нищенку за палатку.
— Скажите мне, на той неделе вы были вон у того дома? — Лена махнула рукой в сторону офиса Колодного.
— Ну, была, допустим, — насторожилась попрошайка. — А тебе-то что? Давай сюда деньги. Некогда мне. Я не такая бездельница, как ты, чтобы ходить да лясы точить.
— Вы видели убийство, — не обращая внимания на слова, наступала Бирюкова. — Я знаю!
— Да что привязалась-то, шальная какая-то?! — испугалась старушонка. — Не видела я никакого убийства. Отстань от меня.
— Как не видели? Вы правда ничего не видели и не слышали?
— Не видала, — упрямо твердила старуха, впрочем, зорко следя за руками Лены, которые снова полезли в сумочку.
— Ну, может быть, заметили что-то подозрительное? — настаивала Лена. — Вы разговаривали с охранником офиса, а через несколько минут на том месте произошло убийство. Вы должны были что-нибудь заметить.
— Слушай, я ни-че-го-не-ви-де-ла, — жутким голосом отчеканила бабка. — Не впутывай меня. И сама не лезь.
— Почему это? — поинтересовалась Лена.
— Там дьявол. Там нечистая, — она подняла длинный, темный, узловатый палец. — Много крови я вижу. И смерть вижу. Все из-за богатства неправедного. Много зла вижу… Очень много.
Блеклые глаза старухи загорелись каким-то страшным огнем, она схватила Лену за руку и продолжала:
— Проклятье! На всех проклятье! Расплачиваемся за грехи! За грехи наши! Месть страшная всех ожидает! Смерть, всюду смерть! Я чую! Я вижу все!..
Под палящим июньским солнцем мороз пробрал Лену до костей. Она с трудом вырвалась из цепкой старушечьей руки, отдала той деньги и практически бросилась бежать. А попрошайка все продолжала кричать ей вслед свои страшные пророчества.
6
Ровно в десять утра Гордеев уже пил кофе в кабинете Розанова и выслушивал от начальника суть дела.
— Значит, так, — повествовал Розанов. — Наша клиентка Ульяна Старостина является хорошей знакомой некоего Соболева Михаила Васильевича. Сам Соболев очень крупный бизнесмен, владелец предприятия «Московский холод», тот самый, который практически монополизировал столичный рынок, восемьдесят процентов пищевых продуктов в городе хранятся в его «холодильниках». Помнишь, недавно по телеку в передаче «Хозяин» о нем как раз рассказывалось?