Горячий старт
Шрифт:
Энди, казалось, утратил интерес к Шейду и сконцентрировал внимание на узнике.
– У меня есть несколько вопросов к тебе, Ностромо.
Шар-узник стал несколько поярче, словно приободрился от наплыва гостей.
– А... с кем имею?
– Энди Трушин. Bloody Andy, Bloody.68. Слыхал?
– Кто ж не слыхал... – тихо-тихо выдохнул узник. – Суперхаб...
– Ты – Олег Палек, Nostromo.202/19? Правильно?
– Уже нет, – мрачно изрек заключенный сетевой тюрьмы и принял все-таки анимированный облик. Он стал похож на болезненного подростка с неестественно бледным лицом и такими же бескровными кистями, торчащими из-под мешковатого темного свитера. – Я давно уже не Ностромо. Года четыре как.
– Почему?
– Потому что бывший Ностромо – это я плюс Камилл. Я как-то решился сходить за барьер на свою беду... Ушел; моя копия – неполная, разумеется, – осталась тут и стала Камиллом. Когда я вернулся, в тело меня уже не пустили. Только сюда, в этот чертов закрытый холд. Как мышь в банку.
– Холд уже открыт, я же говорил. Только прошу: не исчезай сразу, у меня еще есть вопросы.
Шейд помалкивал в уголке. Возникла невольная пауза: осколок Ностромо, похоже, прощупал возможность выхода из явно осточертевшей ему тюрьмы. Наконец он с некоторым сомнением сказал:
– Хм... Действительно открыто... Как ты это сделал?
– Так ли уж важно – как? Сделал и сделал, – проворчал в ответ Энди. – Знаешь, у меня сейчас война с Камиллом. Полагаю, что враг Камилла – твой друг. Не так ли?
– Так, – подтвердил экс-узник. – Только знай: воевать с Камиллом – опасное занятие. Он умен и хитер... бестия. Я тоже когда-то таким был.
Энди смешно фыркнул, поплотнее запахиваясь в любимый халат.
– Полагаю, совесть и честь достались тебе, а беспринципность и прочая наглость – Камиллу. Так?
– Так, – угрюмо подтвердил лучший осколок Ностромо.
– Значит, Ностромо – это больше ты, чем Камилл?
– Возможно.
– Как Камилл намерен стать Сетью? Что это вообще значит? Что ты разработал? Можешь объяснить? В двух словах.
– В двух – вряд ли. Я занимался вопросом непосредственного взаимодействия человеческого мозга и сетевого железа. Наверное, я был первым, кто вошел в Сеть без мнемоюстов. Боже, как давно это было... Лет пятнадцать назад.
Ностромо ненадолго умолк, погрузившись в воспоминания.
– И что? – нетерпеливо спросил Энди.
– В общем, я случайно заметил, что программы определенного типа, будучи запущенными на терминале, куда я подключался, позволяют... как бы это сказать... хранить воспоминания, мои воспоминания. Даже когда я вне Сети. Словно бы какая-то частица личности остается там, на диске. Собственно, это побочный эффект, программы я писал совсем с иными целями.
– Какими? – немедленно поинтересовался Энди.
– Да пытался оптимизировать прямой доступ в Сеть... Короче, несколько лет шлифовки, и как результат – калькирование личности, прорыв за барьер и прочие прелести. Ты же сам этим пользуешься. А потом меня заперли. Я так понял, Камилл довел программы до совершенства. Он меня навещает. Иногда. В общем, если он разместит в Сети достаточное количество копий базовой программы и одновременно запустит их – Сеть накопит его воспоминания и станет как бы подмножеством его личности. Грубо говоря, он подключится не как один из пользователей, а как глобальный админ. Я не знаю, как он умудрился достичь такого эффекта, – возможно, тоже случайно. Но программы его рабочие. Я имел счастье убедиться.
– Это обратимо? Я имею в виду: спихнуть его с этого насеста получится, если он добьется своего?
– Только если отрубить все в мире компы. Пока останется хоть один работающий терминал – Камилл будет жив. Я думаю, он реализует проект в мире, где полно принципиально неотключаемых компов. Да и потом – у многих ведь система кладется софтверно, а не кнопкой. Соответственно Камилл не позволит системе лечь. Мне кажется, прижучить его будет практически невозможно.
– Ностромо... – сказал Энди и закашлялся от волнения. – Что было конечной целью проекта «Реальная виртуальность»?
– А это и было. Попытка срастить интеллект и Сеть. Правда, в самом начале мы представляли себе это совершенно иначе.
– Значит... Камилл начал осуществлять свой план. Осуществлять конечную цель «Реальной виртуальности»?
– Да он уже несколько лет как этим занялся. Он ведь не из торопыг, как и я...
Решительно огладив бороду, Энди заявил:
– Я намерен ему помешать, Ностромо, ибо ни секунды не верю, что Камилл – именно тот владыка, который нужен Сети. А чтоб помешать, позарез необходимо распознать его программы. Ты можешь мне помочь?
Творец «Реальной виртуальности» не ответил. Не отвечал он так долго, что Шейд уже подумал: а не отправиться ли отсюда подобру-поздорову? В бесцельное и, возможно, бесконечное путешествие по Сети?
Он даже начал привыкать к своей нетленности и робко радоваться ей.
– Да, – ответил Ностромо спустя короткую бесконечность. – Я попробую тебе помочь. В конце концов, именно ты вскрыл эту консервную банку со мной в качестве содержимого. Пусть у меня нет теперь тела, но будет хотя бы виртуальная свобода.
– У многих теперь нет тела, – моментально повеселев, сообщил Энди и указал на Шейда. – У меня вот, у него. Кто мы теперь? Всего лишь тени. Жалкие призраки в виртуальности.
– У тебя правда нет тела? – удивился Ностромо. – Почему?
– Люди Камилла убили человека Энди Трушина. Но кто-то сохранил его личность в Сети. Меня то есть.
Ностромо повернулся к Шейду:
– А у тебя?
– И у меня нет, – грустно констатировал Шейд. – Я так думаю. А еще я знаете, что думаю?
Трушин и Ностромо выжидательно уставились на Шейда.
– В общем... Я тоже хочу вам подсобить. По-моему, этот Камилл изрядная скотина. Я вообще-то не мстительный. Но тут...
– Извини, мы на секунду... – Ностромо и Энди вдруг окутались непроницаемой завесой – видно, решили перемолвиться с глазу на глаз. А у Шейда защемило в несуществующей груди.
Как все-таки легко он смирился с полным уходом в виртуальность.
Непростительно легко.
!TASK 03
[OWNER: Дмитрий Байкалов]
Снова войти в Сеть Бай решился только к полудню. Вчерашний дуплет Камилла неожиданно сильно ударил по психике. И если от стычки в реальности удалось получить даже некое мрачное наслаждение, то бегство из виртуального подвала оставило весьма тягостный след. Наверное, потому, что Бай подспудно готовился не к обороне и последующему бегству, а к атаке, дерзкой и напористой, к слаженному лому чужих систем и организованному затыку всей Камилловской конторе.