Гоша Каджи и Алтарь Желаний
Шрифт:
Парнишка утвердительно кивнул. А трактирщик оказался прав: руки уже сами собой тянулись за большой тарелкой, наполненной салатом. Пока они действовали сами по себе, отправляя ложку за ложкой в рот, глаза уже выискивали то место, где же спряталась обещанная отлично прожаренная отбивная.
И Карл не только не обманул ожиданий Каджи, но даже сделал куда больше. Мало того, что отбивная была просто прекрасна, так к ней он не пожалел груды жареной картошки, слегка похрустывающей золотистой корочкой на зубах, сверху обильно присыпанной мелко-мелко порубленными укропом и петрушкой.
Мальчик
Когда с пищей было покончено, пришло время для благодушного настроения. Танцевать, правда, Гоше не хотелось, а вот кое о чем спросить сестренку — обязательно.
— Мэри, я готов, — Каджи уверенно посмотрел в нежно-голубые глаза девушки.
— К чему готов, Гоша? — цвет глаз у нее живо сменился на невзрачно-серый. — Спать хочешь? Сейчас Карл покажет нам наши комнаты, и баиньки…
— Нет, Мэри, не спать. Я готов услышать от тебя правду обо мне. Именно от тебя, сестренка, а не от кого-то из посторонних.
— Какую правду, братик? — волосы едва достают до плеч, став почти блекло-пепельными. — Ты сам мне о себе можешь рассказать куда больше…
— Мэри, если ты и дальше будешь скрывать от меня что-то важное обо мне самом, — парнишка удивился собственной смелости и твердости, — тогда я не смогу больше быть с тобой почти одним целым. И стану называть тебя только твоим полным именем. Я ведь и его тоже помню. Мерида Августа Беливер Вилд Каджи. Тебе понравятся такие наши отношения?
Это было жестко. Даже нет, это было жестоко, но Каджи не видел другого выхода, чтобы заставить сестру рассказать правду о нем самом. У Мэри даже слезинка скатилась по щеке. Она как-то сразу вся поникла, словно разом потеряла смысл жизни. Гоше было точно так же плохо, если даже не намного хуже. Ведь это не ЕМУ сейчас причиняли боль, а ОН делал больно, очень больно, тому человеку, которого любил больше своей собственной жизни, больше всего на свете.
Молчание стало затягиваться. И тогда парнишка решительно встал, стараясь не смотреть на приунывшую сестру, потому что сердце обливалось кровью и горючими слезами. И тут даже никакая «слеза дракона» не помогла бы. Хоть ведро вылакай за раз, хоть ванную из этих слез прими, да хоть самого дракона сожри живьем, когда он хохочет от радости. Не поможет.
— Не уходи, сядь, — едва слышно прошептала Мерида, словно речная волна накатила на пляжный песок.
Каджи тут же опустился назад на скамью. Видит бог, если бы она этого не сказала, то он ушел бы, куда глаза глядят, ушел из этого проклятого загадочного мира, а может вообще из всех миров сразу. Потому что ТАК жить нельзя, да и незачем.
— Что ты хочешь узнать, Гоша? — В глазах у девушки плавали печаль, слезы, но появилось и какое-то принятое окончательно решение. — Я расскажу все, о чем бы ты меня не спросил. Но ты не можешь меня бросить! Кроме тебя у меня никого больше нет. Я все эти длинные, тягучие годы только тем и жила, что знала — ты скоро вернешься в этот мир. Не можешь не вернуться! И тогда я не буду такой одинокой, никому не нужной, дикой и непредсказуемой, от которой почти все шарахаются в сторону…
— Я никуда не уйду, сестренка, — Каджи накрыл ее ставшую ледяной руку своей не более теплой. — Я ведь тоже всегда был один. Бабушка не в счет. Со мной рядом не было того, кто понимал бы тебя даже без слов. Понимал бы всегда, а не только тогда, когда это ему самому нужно или выгодно…
Они посмотрели друг другу в глаза. И поняли все без слов. Даже их волшебные палочки безошибочно определили, что они — одна душа, что они нужны друг другу. И тогда этот мир будет для них обоих радостным, а не мучительным.
Оказывается для АБСОЛЮТНОГО счастья, не так уж и много надо. Достаточно просто знать, что где-то живет другой человек своей жизнью, занимается своими делами, создает семью, работает, рожает детей, нянчит внуков, без разницы, что он там делает — но в любой миг бросится к тебе на помощь. Или просто придет пообщаться. И даже звать не обязательно — сам почувствует, что и когда нужно сделать. Нужно не ему самому, а тому, к кому идешь, а значит и ему тоже. Ведь они — одно целое. Интересно, бывает ли у кого-нибудь ТАКОЕ счастье в жизни? Нам почему-то кажется, что мы рано или поздно узнаем ответ на этот вопрос…
— Мэри, почему все в волшебном мире считают меня каким-то особенным и чего-то ждут от меня? А я ведь ничего такого собой не представляю. Мне всего одиннадцать лет. Всю жизнь прожил среди маглов. Да я даже ни одного простейшего заклинания не знаю!
Девушка немного успокоилась, даже волосы опять слегка закурчавились. Хотя взгляд все равно оставался печальным.
— Для начала, Гоша, ты должен понять, что не все предсказания сбываются. Или сбываются, но не совсем так, как предсказывалось. А тем более те, что были предсказаны на древних рунах…
— А что, есть какое-то предсказание насчет меня?
— Я так не думаю.
— Но другие-то думают именно так?
Мерида грустно кивнула, перекрасив отросшие волосы в огненно-рыжий цвет.
— Ладно, я понял. Не все сбывается. Иногда не так. А может быть, это просто ТЫ не хочешь верить в то, что они сбываются?
— Да, не хочу! И не буду верить! И сделаю все от меня зависящее, чтобы оно не сбылось. И не только я так думаю. Директор Хилкровса, Этерник Верд-Бизар, тоже так считает. И еще многие другие волшебники. Предсказание предсказанием, но каждый сам творит свою судьбу. Порой самая маленькая мелочь может все в корне изменить.
— И все же, Мэри, мне хотелось бы знать, что в нем говорится.
Девушка прерывисто вздохнула, собралась с силами и твердо произнесла:
— Да, ты прав, Гоша. Лучше знать, к чему готовиться и стараться это предотвратить.
Сестра расстегнула свою сумочку и достала оттуда потертый кусочек пергамента. По нему сразу было видно, что она его очень часто читала и перечитывала. Сгибы почти до дыр протерлись, а края во многих местах размахрились. Это Мэри наверняка пыталась мучительными бессонными ночами придумать какой-нибудь способ, чтоб все в корне изменить.