Господин Изобретатель. Книги 1-6
Шрифт:
Агеев, тем временем, продолжал:
— Мне доложили, что генерал Софиано, фактически исполняющий сейчас обязанности генерал-фельдцейхмейстера, перед докладом на Государственном совете о перевооружении армии, намеревается завтра посетить Главный артиллерийский полигон "Ржевка". Я вам говорил, что хотел бы сам посмотреть на применение ручных бомб, не составите ли мне компанию завтра утром, скажем в девять часов утра. Вы как ездите верхом, уверенно?
— Как в той шутке, когда одного господина спросили, умеет ли он плавать, а он ответил, что не знает, так как никогда не пробовал, — ответил я, впечатлившись предстоящей поездкой в седле.
— Понятно, — сообразил Агеев, что всадник из меня еще тот. — Тогда буду ждать
Утром мы были на полигоне. Погода была так себе, накрапывал обычный питерский дождичек, глинистая земля набухла от воды и солдаты суетились, посыпая песком проложенные дорожки, дабы их высокоблагородия и превосходительства свои начищенные сапожки не замарали и не поскользнулись. Я был в своих "берцах XIX века", то есть в высоких английских шнурованных ботинках на толстой рифленой подошве, поэтому по грязи не скользил. Панпушко метался, отдавая распоряжения и все самолично проверяя, в то время как полигонные командиры роты и батареи прятались от дождя под навесом для гостей. Но к 12 небо прояснилось и дождь прекратился, как по заказу, послышался крик наблюдателя с вышки: "Едут!"
Тут же появились, как чертики из табакерки, полигонные командиры в сухой и чистой парадной форме, построили свои команды и встали для "встречи справа". Выгвазданных в грязи солдат прогнали в казарму и вперед выставили чистых и сытых на физиономию солдат и унтеров.
Показались, блестя эполетами, генералы и их многочисленная свита, раздалось "здрав-жлам-ваше вы-со-ко-пре-вос-ходи-тель-ство.
После приветствия и прохождения частей полигона торжественным маршем, генералы заняли место на трибуне под навесом и стали наблюдать за подготовкой к артиллерийским стрельбам, в которых по "полевым укреплениям врага", слепленным из бревен и обвалованным землей, должны были стрелять три 87-мм крупповских полевых орудия. Я, Агеев и Панпушко, так же как и командир полигонной роты, стояли поодаль, у Агеева и Панпушко были бинокли. Первое орудие должно было стрелять обычным шрапнельным снарядом с трубкой, поставленной на удар, второе — снарядом с пироксилином, третье — с ТНТ. Расчеты уже были выстроены у орудий, командир батареи ждал приказа о начале стрельбы. Наконец, генералы разместились в плетеных креслах, последовала команда и залп разорвал тишину полигона. Были поражены все три цели, но на первой лишь взметнулась земля, а на второй и третей вверх полетели бревна и ошметки дерева. — Отменно, — сказал Панпушко. Потом были еще залпы, пока стрелять стало не по чему. Поскакавшие к целям наблюдатели после возвращения доложили, что вторая и третья цели уничтожены начисто.
После этого генералы пошли подкрепиться, а к нам на красивой гнедой лошади подскакал адъютант:
— Господин штабс-капитан, — не слезая с седла, прокричал он Панпушко. — Вам приказано через полчаса быть готовым к показу ваших бомб.
— Что же, пойдемте господа, — сказал Семен Васильевич и мы с Агеевым проследовали за ним.
Окопчик с бруствером был тот же самый, на том же расстоянии в чистых новых мешках стояли чучела, как какие-то зомби, окружающие магический меловой круг, сзади был дощатый помост, за ним еще один, подальше. За помостами были выкопаны траншеи, видимо, чтобы прятаться в них при непредвиденном случае. Унтера-метатели были знакомые, я и Панпушко поздоровались с ними, унтера покосились на стоявшего поодаль Агеева, который был в мундире Главного штаба, с аксельбантом. Но мы их успокоили, сказав, что полковник свой и чтобы они не робели перед генералами и спокойно делали свою работу, как будто их, генералов, здесь вовсе нет.
Панпушко и унтера заняли место у стола, где были разложены образцы гранат без ТНТ и с учебными запалами. Стол находился за 100 саженей перед позицией для метания, мы с Агеевым заняли место возле второго дощатого настила (штабс-капитан сказал, что руководством было решено начать показ с более мощных боеприпасов). Из-за расстояния я не слышал, что штабс-капитан вещал генералам, но они внимательно слушали, тогда как свита вертела головами по сторонам и о чем-то шушукалась позади начальства. Потом унтера побежали к окопчику, из которого они должны бросать "ананаски" в меловой круг. Генералы и свита пришли к нам на помост, причем один из них, видимо, Демьяненко, покосился на мой "прикид", но ничего не сказал.
Унтера четко выполнили свою работу, закидав гранатами "зомби" — только рваная мешковина летела в воздух.
Потом унтера вылезли из окопчика и подбежали с докладом к Панпушко, а тот доложил Софиано, генерал Демьяненко, удовлетворенно покачал головой, видно, что он был доволен грохотом взрывов и показанным представлением. Софиано что-то вручил унтерам, я сначала подумал, что это медали, потом оказалось, что он им выдал по серебряному рублю "на водку". Теперь мы перешли к второму помосту, поближе. Панпушко давал объяснения, поскольку все происходило рядом, я слышал, что он говорил Софиано:
— Ваше высокопревосходительство, — докладывал штабс-капитан. — То, что вы только что видели, было действием оборонительных ручных бомб, которые можно метать только из траншеи, с крепостной стены или из-за укрытия. Однако часто нужно применить мощное оружие в непосредственной близости от врага. Артиллерия в этом случае бессильна, так как она непременно накроет и свои войска. Что же остается наступающим, подошедшим к врагу на 20 саженей или наоборот, когда враг бежит навстречу в штыковую и до него тоже те же 20 саженей, а выстрелить уже нечем. Здесь могут выручить так называемые наступательные ручные бомбы, которые также были предложены изобретателем этого нового вида оружия господином Степановым, — Семен Васильевич указал на меня, я поклонился присутствующим, приподняв свою каскетку за козырек. Сейчас я продемонстрирую ручные бомбы второго типа, так называемые "лимонки" в действии.
— А что же господин изобретатель сзади стоит, — подал командирский голос Демьяненко. — Вот пусть он и покажет.
Вот тебе и оборот событий. Отказываться нельзя, вдруг подумают, что струсил и тогда испытания насмарку. Панпушко ободрительно подмигнул. — Все нормально, Александр Павлович, у вас отлично получится.
Я взял "лимонку", проверил, хорошо ли вставлен запал, прикинул расстояние, подошел еще метра на два, выдернул кольцо и с шага забросил гранату практически в центр круга. Грохнуло, но не так сильно как при взрыве "ананаски". Вижу разочарование в глазах публики:
— Ваше превосходительство, господа! — сказал я. — Вижу, что вы слегка разочарованы мощностью взрыва, давайте пройдем к мишеням, посмотри, сколько "врагов ранено и убито".
Генералы все же остались на месте, послав адъютантов и еще три офицера вызвались посмотреть.
Среди полутора десятков свежих мешков три были пробиты крупными осколками в области груди и живота, еще восемь имели более мелкие повреждения. Панпушко закрасил мелом повреждения и мы вернулись к генералам, ожидавших нас стоя на помост.
— Ваше высокопревосходительство, — доложил Панпушко. — Трое "убитых" и восемь "раненых": итого 11 попаданий.
— А что же вы будете делать с оставшимися? — спросил Софиано, — вон они, бегут на вас со штыками, осталось 8 сажен.
— Это не проблема, — ответил я, и, подойдя на 10 сажен от мишеней, [109] выхватил Наган, и разрядил его по чучелам. — Господа наблюдатели проверьте пулевые отверстия — я стрелял по ближайшим.
Один из офицеров сбегал к мишеням и доложил: пять пулевых пробоин.
109
Около 20 метров.