Господин Разрушитель

Лётная Марина

— Помнишь же, никаких поцелуев? — я напряжённо осмотрел её ровный нос, почти уткнувшийся в мой, и слегка отодвинулся.

В зелёных округлившихся глазах разразилась растерянность.

— Вообще-то… Я думала, ты имел ввиду без поцелуев… Во время работы. Ты серьёзно сейчас? Это фетиш такой? То есть, антифетиш?

— Да называй как хочешь, — я хмыкнул и вскинул бровями. — Просто не трогай моё лицо.

— Ещё и руками не трогать? — Ева выпучила глаза, будто я предложил ей секс со всеми участниками группы.

Хотя, не факт,

что она бы отказалась.

Я что, многого прошу? По-моему, для девки, ненавидящей ходоков, вполне приемлемая задача.

— Нет, я не смогу без поцелуев, — бросила она и капризно толкнула меня в плечи кулаками.

Это что ещё за херня?

— Ты знаешь хоть одну девушку, которая может возбудиться без поцелуев? Поверь, тебе не понравится, если я не намокну.

Ева резво приблизилась, но остановилась у самого моего сжавшегося рта, насмешливо хохотнув. Я дёрнулся, столкнувшись затылком с матрасом. Грубо залез двумя пальцами девчонке в трусы так, что она ойкнула, потеряла равновесие и упёрлась руками по разные стороны от моей головы.

Я неглубоко протиснулся между набухших половых губ, посмеиваясь над её участившимся дыханием. Киса была настолько мокрая, будто успела кончить только от одного моего обнажённого вида.

— По-моему, всё за*бись. Хватит вести себя, как царевна! — я пошерудил пальцами изнутри, рассматривая её грудь, трепыхающуюся прямо перед глазами.

Ощупал гладкую переднюю стенку и столкнулся с любопытной огрубевшей точкой. Девчонка зажмурилась. Заелозила, заныла, пытаясь свести задрожавшие бёдра, но лишь жестче сжала ногами мой торс.

— У тебя какая-то психологическая травма? — с дрожью выдохнула Никольская и обессиленно склонила голову.

Хах! Киса не затыкалась даже во время секса! Эта психологиня переплюнула девок по вызову — в отличие от неё, они имели совесть не задавать такие е*анутые вопросы.

Я залез свободной рукой в её мокрый пучок волос и распустил влажные волны. Они холодно рассыпались мне на плечи и лицо, пока Ева распахнула почерневшие глаза.

— С чего ты это взяла? Мне просто не нравятся слюни.

— А почему тогда… Дотрагиваться тоже нельзя?

Она невыносимо медленно огладила торс, поднимаясь от низа живота к плечам. У меня дымилась шишка.

— Потому что я так решил. Меня бесят прикосновения, ясно?

— Так не бывает! — вскрикнула девчонка. — Хочешь об этом поговорить?

Твою мать. Я что, на сеансе у мозгоправа?

— Заткнись! Это ты сможешь сделать?

Я завёлся злобой не на шутку. Дёрнул за завязки на бикини и метнул её трусы куда-то вглубь комнаты. Придержал член, торопливо раздвигая обжигающие головку половые губы, и в голос выдохнул. В груди затрепетало, когда мне удалось втиснуться между её жарких стенок, сжимающих пульсирующий ствол.

Девка хрипло простонала мне прямо на ухо. Я чуть отвернулся, порябев от мурашек и продолжая прислушиваться.

Она делала это так сладко, что мне захотелось записать

её плач в альбом. Надеюсь, Никольская умеет извлекать подобное без стимуляции.

Я сжал её за узкие бёдра, насаживая глубже. Потом прошёлся по талии, поднялся к выступающим рёбрам и схватил Еву под грудью, заманчиво подпрыгивающей от неровного дыхания. Она была налита жаром и тяжелая, как будто девка таскала в ней весь свой дрянной характер.

Когда Киса несдержанно заерзала на члене, я понял, что она-таки обошлась без поцелуев.

Я собирался выдрать девчонку до дрожи в коленках и сорванного голоса. Перевернул её на спину, с силой наваливаясь сверху. Но пока упирался локтями, она подскочила с кровати и вдруг, как обезьянка, обернула меня руками за шею и голову, не больно следя за острыми когтями.

Долбанная Ева забралась языком в мой безвольно раскрывшийся рот и влажно засосала.

16. Слабое звено

Под её весом в моих плечах обосновалось сопротивление. Волосы стянуло, заставив чуть вскинуть подбородком. Ногти больно впились в шею, правое ухо и висок, а на губах ощутилось что-то среднее между опаляющим теплом и жалящим укусом. Киса умело закрутила горячим языком, проникнув насколько можно было недопустимо. Гладко прошлась под моим языком и поймала его между острых зубов, потягивая на себя. Я весь налился в паху, замедлившись, а затем и вовсе остановился.

Челюсть пронзительно свело — сначала больше с непривычки, чем от негодования. Но когда я осознал, что девка возомнила себя медспециалистом, устроив мне глубокую диагностику ротовой полости, схватил её за волосы и оттащил, как сопротивляющуюся пиявку. Ева запрокинула голову, грубо встречаясь затылком с матрасом.

Между нашими губами протянулась нить слюны. Я торопливо утёр рот, загашено выходя из девчонки, и не сразу решился сглотнуть.

Чуть не подавился, при виде её широкой улыбки.

— Ты сказал заткнуться. Я — заткнулась, — расхохоталась она и снова издевательски близко приподнялась к моему скривившемуся лицу.

Никольская сочла это хорошей шуткой. Может, она не понимала по-человечески? Или… Или, наоборот. Понимала всё, насквозь считывала. Захотела меня испытать?

Мелодичный смех всё больше сходил на нет, пока я, не моргая, тяжело дышал и убийственно пялился на её ухмыляющийся рот. Мои губы саднило, а пальцы подобрались в кулак. Где-то из глубины поднимался столп желчи и плескался уже в груди.

Ева лукаво смотрела на меня из-под вздрагивающих ресниц, пока её затянувшаяся улыбка плавно не исчезла с блестящего от слюны рта.

Омерзительная. Я просто не мог поверить, что она так поступила…

— Вали отсюда, — раздражённо бросил я и отшатнулся.

Сел на край кровати, потирая себя за обледеневший лоб. В груди стало настолько удушливо тесно, что я вздохнул и поморщился. Заложило уши. Голову сдавило, во рту оказалось кисло, а к горлу подкатила мучительно истомная тошнота.