Шрифт:
====== Пролог. ======
Отгремели боевые кличи, и над полем боя установилась тишина. Впрочем, тишина весьма относительная, и временами прерывавшаяся страшными криками. Опьяненные успехом, победители рыскали по оставшемуся за ними полю боя, и, если находили живых — развлекались пытками и насилием, частенько — совмещая одно с другим.
Вот только предводитель победоносного отряда отнюдь не спешил проявлять эмоции, подобающие его положению победителя. Напротив — он был хмур и недоволен. И это не менялось, даже когда его взор обращался на пригнанный ему подчиненными десяток обнаженных пленниц. Конечно, прижженная правая грудь их никак не красила, да и вообще самки мягкошкурых слишком слабы,
— Шаман, — обратился он к навязанному Большим Вождем колдуну, присутствие которого раньше злило… а теперь — было чуть ли не главным основанием не сорваться в кровавый амок, позволяя разделить ответственность за неизбежное решение. — Что скажешь?
— Уходить надо, — вздохнул шаман, подтвердив догадку военного вождя. — Проклятые девки… — шаман пару минут демонстрировал владение красотами языка, обычно не предназначенными для фиксации на бумаге… да такое даже не всякий камень выдержит, — дали их бургш шабадж колдуну достаточно времени… — взор шамана обратился туда же, куда смотрел и военный вождь, а именно — на выжженную и изрытую воронками область, где превратились в разорванные клочья прожаренного мяса волки и их наездники. — Три метеорных дождя! Гхаш шрагыз! Если мы двинемся к их растреклятому городу — нас просто расстреляют на марше, и мы ничего не сможем сделать! У нас просто некому гоняться за их шебз гырбых кавалерией, после потери всех волчьих всадников!
— Но колдуна мы достали! — военный вождь гордо посмотрел на кол, с которого смотрела на мир оторванная голова седого мальчишки.
— Достали, — вздохнул шаман. — Только слишком уж он молод для мягкошкурого. Тем более — для мягкошкурого, обладающего такими силами. Мои ученики говорят, что он просто зачитывал свитки — потому и провозился так долго, что не успел сбежать.
— И что? — нахмурился вождь.
— То, что подготовить такого «колдуна» — дело несколько дней… если, конечно, ты достаточно богат, чтобы купить нужные свитки, — покачал головой шаман. — Но выбора у нас все равно нет.
— Нет, — согласился вождь. — Два часа на сбор трофеев и продовольствия, — вождь посмотрел на огромные телеги, куда стаскивали мертвые тела, не различая своих и чужих, — и снимаемся!
И через два часа орочий отряд двинулся на северо-восток, одержав очередную бессмысленную победу.
*
Инквизитор Анэмар был доволен жизнью. Ночь, проведенная в обществе спасенной, оказавшейся девицей невысокой, фигуристой и очень доброго, покладистого нрава, привела его в редкостно благодушное настроение… Хотя все остальное и не давало оснований для подобного благодушия.
Во-первых, куда-то пропала дочь местного священника. Хотя отношения инквизитора с прелатом Борисом, фанатиком и близким другом Бартоломея, и нельзя было назвать хорошими, но факт исчезновения пятнадцатилетней девчонки Анэмара не радовал категорически. И даже не столько из общеморальных соображений, сколько тем простым фактом, что для крови пятнадцатилетней девственницы можно было придумать ну очень не радующие инквизитора применения. Так что, в настоящее время мысли Анэмара вертелись вокруг бессмертного «Бороться и искать, найти и перепрятать!» Возвращать девочку страдающему отцу инквизитор не собирался в любом случае.
А во-вторых, агенты из окружения темника ближайшего из владений Каганата донесли, что владение буквально разорено покупками дорогих свитков. Если они копят силы для атаки, то для Империи это может получиться не слишком хорошо. Ударный отряд фракции, усиленный такими артефактами — вполне может подмять под себя Дикое поле. С одной стороны, это фактически означало сдачу врагу бывших владений Империи, что само по себе — плохо, а с другой, что гораздо хуже, — начнутся набеги за рабами на пограничные земли не только Империи, но и эльфов. А ушастые гордецы редко когда дают себе труд различать «круглоухих», так что неизбежен рост напряженности в отношениях с пусть и ненадежным, но все-таки союзником. И это еще лучший вариант развития событий. Потому как в худшем — свитки закупаются для обороны своих владений. И тут в голову приходит три равноотвратительных варианта: Орда, Единение или демоны. Потому как Хранители, старые враги, и именно потому разведка на их территориях была поставлена особенно тщательно. Можно было точно сказать: Саркел не собирался атаковать Каганат при всем отвратительном отношении этих двух фракций. Остальным же до этого медвежьего угла дела не было.
*
На небольшой полянке посреди заросшей лесом балки молодая эльфийка открыла глаза, и сразу вцепилась в такую хорошую, надежную и уютную землю. Земля не попыталась превратиться в морскую гладь, или вовсе — облака, не исторгла из себя толпу чудовищ, жаждущих сотворить со скромной эльфийкой нечто такое, после чего смерть, пусть даже и окончательная, показалась бы истинным благодеянием, не… В общем, это была самая что ни на есть обыкновенная земля. Нечто грубое, материальное и восхитительно стабильное.
— Вырвалась! — выдохнула молодая Видящая. — Я сделала это!
В этот миг Видящая не только видела, но и всей душой воспринимала и страстно любила все окружающее. Эту надежную землю, творения Матери — травы и деревья, поющих на ветках птиц, играющих в вечную игру Жизни-и-Смерти зверей, людей направляющих на нее свои арбалеты…
Стоп! Людей! Эльфийку жестко выбило из охватившей ее эйфории и жестко хряснуло о неласковую реальность. Вместо Звезды эльфов, личностей хоть и не слишком приятных, но все-таки — знакомых, поляну с медленно гаснущими Знаками Матери окружали люди. Эдайн, Последыши, мерзкие отродья Всеизменяющегося, бессмысленно рушащие леса, порожденные Матерью. Они стояли по краю поляны. Передние прикрывали щитами стрелков, наставивших на Видящую свои арбалеты. Эльфийка судорожно погрузилась в видения будущего, но как бы она не насиловала свой Дар, картина не менялась: куда бы она не дернулась, ее Путь оказывался прерван двумя, а то и тремя болтами, которые не могли отразить изрядно просевшие за неделю без подпитки амулеты и уже практически погасшие Знаки.
Между двумя бойцами шагнул парнишка, которому на вид можно было дать лет сто… ну, может быть, сто двадцать… Хотя… Это же адан!
Эльфийка сморщилась, пытаясь пересчитать сроки жизни Перворожденного для мелкого последыша, но махнула рукой. Какое ей дело до возраста всякого сброда и пены на теле мира?
— Госпожа Иримэ, — с изящным поклоном обратился ребенок к Видящей, — ваша мать, Видящая Реалуэ, которая ныне гостит в замке моего господина и учителя, настаивает, чтобы вы нанесли ей визит.
— Мама? — охнула эльфийка. — Гостит… у ад… — Видящая запнулась, — …у человека?
— Да, — кивнул мальчишка. — И очень вами недовольна. Своим непродуманным героизмом вы вмешались в какие-то ее политические планы. Впрочем, разъяснять вам, в чем вы были не правы — не мое дело. Мое — доставить вас к матери, вопреки всевозможным случайностям, скажем так, негативного характера.
Взгляд у мальчишки был тяжелый и какой-то… неприятный. Видящая поежилась, но, оглядевшись, пришла к выводу, что никакого выхода, кроме как последовать за этими эдайн, у нее нет.