Господствуй, Разделяй... и Стеби!
Шрифт:
— Хорошо, я могу достать тебе логин и пароль администратора. Но какие гарантии того, что волшебник светлой гильдии не сдаст меня?
— Светлая гильдия? Хвост Феи и светлая? — на моём лице возникла лукавая улыбка. — Ты очень плохо знаешь нас. На самом деле одна из самых тёмных гильдий прячется на свету… И у нас это очень хорошо получается.
— Пока что это лишь твои слова. Макаров один из Богоизбранных. Почему ему вдруг захочется лишаться своего статуса?
— Чтобы получить ещё больше власти в свои руки, конечно же. И… знаешь ли ты, кто был учителем нашего старика? Кто являлся вторым мастером Хвоста Феи?
— Кажется, Пречт Гаеболг, — после небольшой заминки ответила Уртир. Удивительно, что она знает
— Пречт Гаеболг всё ещё жив и тебе известен под другим именем. Скорее всего, ты называешь его мастером Хейдсом, — улыбнулся я, а затем продемонстрировал старые фотографии Хвоста Феи, когда гильдия была только основана. Потом ещё те, когда Пречт являлся мастером. По округлившимся глазам Уртир стало понятно, что своего текущего мастера она опознать всё же смогла. — Как думаешь, обучение у Хейдса никак не могло повлиять на Макарова? Он жаждет власти! Но очень хорошо скрывает это. Скоро в вашем Союзе Балам появится четвёртый участник, который будет повелевать всем Фиором!
Наверное, услышь меня сейчас Макаров, то однозначно подавился бы пивом или заработал сердечный приступ. А полезное умение… Вешать людям лапшу на уши. И это очень хорошо получается, когда ты способен разогнать сознание. Я даже о том, что у меня есть фотографии Пречта, вспомнил только в ходе беседы.
Уртир согласилась обеспечить меня логином и паролем администратора, но с одним условием: если что, я замолвлю за неё словечко перед Макаровым. Усмехнувшись, ответил согласием. Когда же “Архив” превратился в “Супер Архив”, самым наглым образом напал на волшебницу и выкачал всю её Магическую Силу.
— Ты же… дал слово… — чуть ли не теряя сознание от нехватки сил, произнесла Уртир.
— Ну, не обманешь — не продашь, — пожал я плечами, а затем нацепил на волшебницу кандалы и влил в рот зелье правды. Через некоторое время вместе с ней оказался уже в Магнолии, где столь же быстро и нагло похитил Ур во время приготовления обеда из собственного дома. Не успела женщина опомниться, как я влил ей в рот всё то же зелье правды. Следом запер на несколько часов обеих девушек в собственной квартире. Пусть разбираются с делами семейными дальше сами. Я уже сделал достаточно много для этой парочки.
Глава 48. Брат
Я был разочарован. Поучаствовав в воссоединении одной семьи, думал, что нечто похожее удастся провернуть и с другой. Мои надежды не оправдались. Благо я не стал повторяться и предварительно поговорил после одного из наших занятий с Айрин. Поговорил, конечно же, добавив в её вино зелье болтливости и правды. Даже не поленился перед этим его эффективность проверить на драконах из Глинтены. Чего только не узнал о тяжёлой драконьей судьбе после этого…
Короче говоря, опасения того, что у нынешнего моего наставника не все дома, в очередной раз подтвердились. Айрин ненавидела Эрзу, потому что она была ребёнком от того самого человека, что бросил её в темницу и долгое время издевался над ней, мучил и пытал. С другой… она дочь самой древней колдуньи. Некоторые материнские инстинкты присутствовали в ней. Но в том-то и было дело, что нежность и беспокойство о судьбе Эрзы сменялись желанием избавиться от неё или какой-то маниакальной мыслью захватить тело своей дочери… Я не совсем понял, для чего именно надо было сделать последнее, но осознал, что Айрин опасна для моего товарища по гильдии.
Я сожалел, что у “Мирового Пакта” есть одна неприятная черта. Чем сильнее ограничения накладываю на оппонента, тем больше умаляю собственную свободу. Например, я не мог заставить Айрин вообще не приближаться к Ишгару. Был немаленький шанс того, что по итогу стану её верным рабом или вовсе превращусь в живую куклу. Не очень понял, почему Анкселам создал заклинание именно с таким минусом.
Если бы мои руки были развязаны, я бы пересмотрел условие нашего соглашения и вообще потребовал от Айрин покинуть Земной Край. Так, на всякий случай…
Чуть позже моё сердце получило ещё один болезненный удар. Райская Башня или же R-система, которая должна была “воскресить” Зерефа, оказалась найдена мной благодаря Уртир. Невероятно, но после продолжительной беседы с матерью, из моей квартиры вышел совершенно другой человек, что больше не хотел иметь никаких отношений с тёмными. Вышел и несколько часов почему-то предпочитал не садиться куда-либо…
Райская Башня была атакована силами Хвоста Феи. Как только стало известно, что именно там погиб старый друг Макарова и в строительстве в качестве раба участвовала Эрза, данное строение просто не могло просуществовать долго. Уртир честно призналась старику, матери и мне, что сознание Джерара помутнело из-за её тёмной магии. Его текущая личность — это просто хорошая работа заклинания, которая извращает мысли парня. Благо у Хвоста Феи был хороший способ привести его сознание в порядок, выветрить всё негативное воздействие тёмной магией. Вначале юный Богоравный получил “Блеском Феи” в лицо, а потом и вовсе лично от Макарова “Законом Феи”, когда стал словесно унижать Эрзу при её друзьях из прошлого. Очнулся парень, как совсем недавно и сама Уртир, совсем другим человеком. Схватившись за волосы, Джерар на коленях начал спрашивать, что же он наделал. А затем, увидев подругу детства, не поднимаясь на ноги, подполз к ней и, заплакав, стал просить прощения. Потом подобный жест повторился и с иными друзьями, которым он честно признался, что оболгал Эрзу и манипулировал ими.
Прозвучит сомнительно, но я до последнего надеялся, что силы наших кулаков не хватит, чтобы прояснить сознание парня, которому годами морочили голову… Желал, чтобы так оно и оказалось, ведь если бы Джерар не раскаялся, мне можно было бы его подставить.
У меня была идея выстрелить из Эфириона и во всём обвинить синеволосого парня. Мол, это он сделал для подпитки своей башни. Выстрел же нужен был мне потому, что Магическая Сила, которую использует оружие, невероятно грубая. Я хотел поглотить этот выстрел или хотя бы часть от него, а затем направить всю энергию на проклятие Анкселама. Но не срослось…
Когда стал “Убийцей Богов”, давление от проклятия чуть ослабло. Но Фудзимота оказался прав. Этого недостаточно, чтобы противостоять заклинанию Бога, которое было вплетено в суть самого Земного Края.
Нечто подобное, что планировал с Эфирионом, ранее уже пытался сотворить с той Магической Силой, которую генерирует тело Мавис, но энергия основательницы Хвоста Феи оказалась невероятно податливой, мягкой. Для грубого слома проклятия она не подошла.
Но на самом деле расстроил меня не провал с Эфирионом. Среди старых друзей Эрзы оказался брат Кагуры. Когда их семья воссоединилась, я неожиданно почувствовал себя задвинутым в сторону. Брошенным. Зачем той же Кагуре временная замена, если её родной брат наконец вернулся? Видя, как они обнимаются, я улыбался, но сердцу было больно потому, что ныне “братом” она зовёт не меня, а другого человека.
(***)
— Чего такой мрачный? — обратился ко мне Лаксус, который, проходя через парк Магнолии, решил остановиться, ибо узнал в сидящем на одной из скамеек человеке мою персону. К слову, в отличие от меня, парень был… каким-то слишком воодушевлённым, что ли. Даже подозрительно как-то… Не дожидаясь моего ответа, он продолжил: — Слушай, я тут подумал, у тебя же осталось ещё одно зелье из корня женьшеня, да?
— Ага, — уныло ответил я ему.
Достав из кольца флакон зелья, бросил его парню. Лаксус кинул мне лекарство обратно. О, а я уже подумал, что ему для каких-то целей понадобился этот флакон. Похоже, ошибся.