Госпожа Эйджвотер-холла или Тайны дома у воды
Шрифт:
Ужин в Эйджвотер-Холле начинался ровно в семь и в том, что пунктуальность в этой семье один из главных приоритетов Габриэлла убедилась воочию. Тактичный и сдержанный Оливер постучал в ее дверь ровно без шести минут семь. Она улыбнулась своим наручным часам, на которые смотрела последние десять минут и дала вымышленный подзатыльник самой себе за проигрыш в споре: за шесть или пять минут до обозначенного времени прозвучит стук в дверь?
Столовая, ожидаемо, встретила классической английской сдержанностью, только рамки с фотографиями на горчично-медовых стенах немного разбавляли чопорную обстановку. «Все достаточно по фен-шую», –
– Габриэлла, познакомьтесь, это моя дочь, Эмма Аддингтон. – Элизабет указала на темноволосую молодую женщину примерно одного с Габриэллой возраста. – А это мой Сэнди. Вообще его зовут Алекс, но мы его так не называем.
– И очень зря! – с шутливой обидой заявил Сэнди. Элизабет тепло посмотрела на сына и дала Оливеру знак подавать горячее.
Габриэлла взяла в руки хрустальный бокал и сделала глоток легкого розового вина, поданного на аперитив. Пока прислуга под чутким руководством Оливера наполняла тарелки ароматным супом из бобов можно можно воспользоваться мгновением и рассмотреть детей миссис Крэмвелл. Сэнди – общительный юноша с очаровательными ямочками на щеках и озорными карими глазами. Он сыпал остротами, подтрунивал над сестрой и каждую фразу матери дополнял смешной репликой. Уже не подросток, но еще не мужчина. А вот Эмма его полная противоположность. Она преимущественно молчала, смотрела на все вокруг равнодушно, манеры ее были идеальны, но ни теплоты, ни радушия при знакомстве с Габриэллой она не проявила. Казалось, что ей попросту все равно.
Элизабет же была прекрасной хозяйкой, истинная леди Эйджвотер-Холла. Она вела непринужденную светскую беседу и одновременно зорко следила за всем происходящим в столовой. И если ей казалось, что столовый прибор недостаточно отполирован, или на изломе хрустального бокала отблеск свечей играл тусклее, чем положено, то многозначительно поднимала тонкую светлую бровь, и Оливер тут же заменял весь набор на персону, вплоть до белоснежной накрахмаленной салфетки.
– Габриэлла, я надеюсь вам понравилась наша кухня? Я не знаю, что вы любите, но мне захотелось угостить вас традиционными английскими блюдами.
– Мне очень понравилось, Элизабет. У вас прекрасный повар.
Действительно, нежнейший ростбиф с ярко-розовой сердцевиной просто таял во рту, а запеченный картофель с овощами прекрасно дополнял его. Мясной пирог с пряной начинкой из птицы и перца, сыры и ветчина, домашнее сливочное масло и ароматный свежий хлеб, и, конечно же, знаменитый йоркширский пудинг с подливкой. Сначала такое обилие блюд показалось Габриэлле чрезмерным и достаточно тяжелым для ужина, но вскоре она изменила мнение. Блюда дополняли друг друга, были достаточно сбалансированы и вкусны, хотя пудинг она не оценила и осторожно отодвинула его на край тарелки.
– И мне понравилось! – вставил Сэнди. – А то в последнее время за этим столом можно съесть только макароны и пиццу.
– Не выдумывай, Сэнди, – засмеялась миссис Крэмвелл. – Просто Закари очень любит итальянскую кухню, – пояснила она Габриэлле.
– Хорошо, что не французскую! – Элизабет вопросительно посмотрела на нее. – Терпеть не могу луковый суп. – ответила Габриэлла. И если Элизабет на это только заулыбалась, то Сэнди откровенно расхохотался, и только Эмма сухо скользнула взглядом, продолжая думать о чем-то своем.
– Элизабет, вы все называете мистера Денвера английской производной от его имени –
– О, это все Эдвард! Он был страстно увлечен книгами, литературой, в то числе и религиозной. Захария – один из двенадцати малых пророков. Одно время мой покойный брат очень плотно занимался изучением ветхозаветных книг и, как видите, это не прошло даром, – с улыбкой ответила Элизабет и, повернувшись, велела Оливеру: – Пусть чай и яблочный пирог подадут в гостиную.
Камин, выложенный натуральным камнем, наполнял гостиную оранжевыми бликами и мерным звуком потрескивающих поленьев. Свет от роскошной золоченой люстры был приглушен, сквозь приоткрытую створку окна проникал холодный ночной воздух, а горячий чай дымился на низком деревянном столике.
– Я обожаю Эйджвотер! – рассказывала Элизабет. – И провожу здесь большую часть года. К сожалению, мне приходится подолгу жить здесь одной. Эмма живет с мужем в Лондоне, но сейчас он с дипломатической миссией уехал на Ближний Восток, а она на время переехала сюда. Вы, как журналист, понимаете, что сейчас там слишком опасно, чтобы сопровождать мужа. – Габриэлла понимающе кивнула. – А Сэнди учится в Лондонской Школе Экономики, на втором курсе.
– А ваш племянник как часто наведывается в родовое гнездо?
– Закари приезжает поздней осенью, когда в компании относительное затишье, а уезжает обычно после рождественских праздников. С каждым годом он навещает Эйджвотер все реже и реже. – Элизабет вздохнула и после минутного колебания, заговорила вновь: – Десять лет назад разбился самолет моего брата. Он вместе с Ричардом, моим мужем, летел из Лондона. Эдвард сам управлял «Сессной», это было еще одним его увлечением… Дети потеряли отцов, я – мужа и брата. Закари остался единственной опорой и поддержкой для всей нашей семьи. Сэнди тогда был еще совсем мальчиком. – Элизабет подрагивающей рукой провела по волосам сына и замолчала.
– Закари было всего двадцать пять, когда ему пришлось встать во главе
«Мартис», – продолжил за расспереживавшуюся мать Сэнди. – Он очень много работает и хорошо управляет семейным бизнесом, но времени больше ни на что не остается и сюда он стал наведываться очень редко, а после того как Амелия…
– Сэнди! – оборвала его Элизабет.
Эмма, все это время молча смотревшая в длинное узкое окно, вдруг странно оживилась и, резко повернувшись к ним, воскликнула:
– Закари приехал! – Голос, который показался Габриэлле вначале вечера бледным и невыразительным, зазвенел колокольчиком, а большие карие глаза засветились двумя бриллиантами.
Мирно подремывавший дом мгновенно ожил. Элизабет отдавала приказы прислуге: ужин, ванна, сигары и корреспонденция должны быть уже готовы и дожидаться хозяина поместья в его комнате. Эмма зачарованно смотрела на дверь, Сэнди зевал, а Габриэлла тихонько сидела в мягком кресле, закинув ногу на ногу и спокойно взирала на творящуюся вокруг суету.
– Оливер! – Глубокий, слегка тягучий баритон, раздался где-то на подступах к гостиной. Габриэлла поймала себя на мысли, что именно таким его и запомнила. – Оливер, мне должны были прийти сюда письма из комиссии по ценным бумагам, где они? – Скидывая пальто, спросил Захария и обернулся к собравшимся с таким лицом, будто только сейчас заметил.