Госпожа Клио. Заходящее солнце
Шрифт:
– Понимаю, – Виталий вздохнул. Он, действительно, прекрасно понимал жену, которая не привыкла рано вставать, ходить на работу, потом пребывать там целый день среди неинтересных ей людей – и не только пребывать, а еще выполнять определенные функции, не приносящие ни малейшего удовлетворения. А зарплату за эти мучения платили такую, что в конце месяца она иногда ложилась на диван и тихонько плакала.
– Ничего ты не понимаешь… – Даша села, закрыв лицо.
Теперь Виталий видел еще и ссутулившуюся обнаженную спину. Конечно, ему было жаль жену, но прожить на зарплату преподавателя без ученой степени,
…Какая ж я была дура!.. – в тысячный раз подумала Даша, – сидела дома, покупала все, что хотела и еще ныла, что скучно!.. Не иначе, бог наказал меня – чтоб знала, как можно жить по-другому… этот чертов писатель все поломал своим Египтом!.. После него ж Виталий бросил бизнес… Вернуть бы все!.. Несбыточные мечты, охватывавшие, и прошлую, и настоящую жизнь никогда не успевали оформиться во что-либо конкретное за то короткое время, пока Даша настраивалась на предстоящий день – они просто проносились в сознании темным облаком, создавая соответствующее гнусное настроение.
Наконец, Даша все-таки встала; будто стесняясь мужа, быстро накинула халатик, а Виталий остался в постели, и это раздражало ее вдвойне. …Он будет целый день ни фига ни делать, а вечером еще спросит, что у нас на ужин!.. Звезда какая!.. С кухней он, видите ли, не желает связываться принципиально!.. Раньше, я согласна – он приносил деньги, а сейчас… Историю он боится перевернуть!.. Это только мне, дуре, можно вешать такую лапшу!..
Виталий повернулся на бок, молча наблюдая, как Даша, зевнув, исчезла в ванной, и перевел взгляд на окно, где бледно розовые подтеки расползались по небу, поднимаясь все выше и выше. Он уже усвоил, что утром с женой лучше не общаться – в преддверии трудового дня она могла наговорить чего угодно, а отношения у них и так давно уже были далеки от идиллии.
Прежняя жизнь Виталию тоже нравилась больше, причем, не только в материальном плане (хотя и это немаловажно). Тогда он уважал себя, гордился собой – тогда он был единственным и неповторимым. …А сейчас, если быть откровенным, я – никто, – тут же возникла мысль о неумолимо приближавшемся первом сентября. Он представил десятки пустых глаз, взиравших из глубины аудитории, в которых читалось отношение этих мальчиков и девочек, и к его предмету, и к нему лично. Воспоминание рождало гремучую смесь из оскорбленного самолюбия и нереализованных возможностей, и она давно б взорвалась, если б не «золотой кокон», построенный по всем магическим правилам и защищавший от негативной энергии.
– Как мне все надоело! – послышался из кухни раздраженный Дашин голос.
Виталий не знал, к чему конкретно относилась фраза – да, в принципе, и не хотел знать. …Если она хочет оставаться со мной, то должна принять мои правила, а если нет… то как же тогда, с милым рай и в шалаше?.. Или это относится к начальному периоду отношений, когда сексуальный инстинкт безоговорочно подчиняет себе разум?..
– Ты ж видел, что кофе закончился! Неужто трудно купить? Я целыми днями на работе!.. – Даша появилась в дверях, держа баночку с кремом (чтоб вставать чуть позже, она научилась все делать одновременно).
– Не
– Не хочу я чай! – резко повернувшись, Даша вновь скрылась на кухне.
…Все-таки все покупается за деньги… Это деньги меняют людей, а не божьи промыслы, не культура, не любовь, потому что материальное в человеке выше духовного… – Виталий услышал, как Даша всхлипывает.
– Что случилось? – он нехотя вышел на кухню.
– А ты не знаешь?.. Черт!.. – тушь, которую Даша только что нанесла на ресницы, размазалась, – всегда так, когда спешишь!.. – она выбежала в ванную.
…Главная трагедия – потекла тушь, – Виталий усмехнулся, – а то, что мне пришлось убить человека, чтоб цивилизация осталась такой, какая есть – это нормально. Пусть оно случилось три с половиной тысячи лет назад, но я не хочу повторять ничего подобного. А с магией не получается работать иначе – одно непременно цепляется за другое, и по спирали ты обязательно доберешься в точку, за которой чувствуешь себя всесильным… Зато тогда мы жили богато – это главное!.. Она глупая, как все женщины… В конце концов, мы живем не хуже многих – просто она привыкла жить так…
Когда Даша вернулась, слез у нее уже не было, а проходя мимо мужа, она грубо зацепила его, как неодушевленный предмет. Виталий решил, что больше здесь не нужен, и направился на балкон – разбавить свежим воздухом негатив, концентрировавшийся в квартире, но услышал звонок в дверь. В восемь утра люди приходят только по срочным и, как правило, неприятным делам, но интуиция, запрограммированная на опасность, мирно дремала – как сытая собака в своей будке.
Даша оказалась в коридоре раньше, и Виталий слышал, как открылась дверь; слышал мужской голос:
– Даш, доброе утро. А твой муж дома?
«Собака» подняла голову и чутко повела ушами, но пока не учуяла ничего страшного.
Виталий вышел из комнаты и увидел… как же его зовут?.. Он еще приходил обвинять меня в том, что я бросил Кристину… Не помню… а зачем он здесь?.. «Собака» зарычала, подняв шерсть на загривке, и с лаем бросилась вперед.
– Господин Виталий, – гость улыбнулся, демонстрируя добрые намерения, – если помните, я – Евгений. Можно войти?
Уже забытое обращение подняло в памяти волну приятных ощущений, а гость продолжал, почему-то глядя на Дашу.
– У меня есть к вам интересное предложение.
«Собака» вернулась в будку, волоча за собой тяжелую цепь.
– Проходите, – Виталий решил, что, если предложение интересное, то почему б его не выслушать, – сейчас жена уйдет, и мы все обсудим. Чаю хотите?
– Нет, спасибо, – сбросив туфли, Женя оглядел коридор, который запомнил навсегда – правда, без розового халатика он терял свою привлекательность. …Эта блузка и юбка непонятной длины… как все безлико… неужто она теперь всегда такая?.. А какой она была тогда, у меня!.. Помню, как сейчас, но уже не могу представить, как это происходило… Наверное, воспоминания отразились на его лице, потому что Даша сказала: