Госпожа трех гаремов
Шрифт:
Лицо старика при упоминании о его любимице сделалось мягче, и голос стал вдруг совершенно другим:
— Встань, Сафа. С каких это пор ханы стоят на коленях перед мурзами? Чего ты желаешь от меня? Ждешь помощи?..
— Позволь мне в твоем юрте [21] переждать тяжелое для меня время. А потом я вернусь!.. Я очень рассчитываю на твою помощь.
Юсуф долго не отвечал. Тяжко поднялся с мягких больших подушек и заходил по комнате. Глубокий ворс ковра заглушал его тяжелый шаг.
21
Юрт — совокупность владений ханства.
Сафа-Гирей молчал, сейчас решалась его судьба. Наконец Юсуф заговорил:
— Ты смеешь просить моей помощи! Неужели ты думаешь, что я пожелаю помочь человеку, который убил моего зятя Джан-Али, данного мне Аллахом! Ты обесчестил мою дочь браком, который не угоден Всевышнему!
— Но Сююн-Бике любит меня! — пробовал возражать Сафа-Гирей. — Джан-Али был равнодушен к твоей дочери.
— Иди. Я подумаю, — тихо произнес Юсуф, остывая. — И пусть ко мне явится Сююн-Бике.
Сююн-Бике не была на родине несколько лет. Волнение не оставляло ее, как только отряд пересек границу Орды. Из окон кибитки она с волнением смотрела на знакомую с детства бескрайнюю степь.
— Остановись! — крикнула бике.
Сколько раз ей вспоминалось именно это место. Здесь впервые произошла ее встреча с огланом Кучаком. О Аллах, как давно все это было…
Кибитка въехала одним колесом в яму и, качнувшись, остановилась. Сююн-Бике спрыгнула с подножки, встала на колени, запачкав темной тиной шелковые шаровары, и коснулась губами влажной земли.
Вот и свиделась Сююн-Бике с домом. Никто не торопил ее, а она не спешила. Уланы молча наблюдали за ней.
— Поехали! — Она села в кибитку, и та медленно тронулась, а затем, набирая разбег, поспешила в сторону высоких городских стен.
Сарайчик почти не изменился, только в центре площади выросла каменная мечеть. С высоких минаретов муэдзины созывали правоверных на вечернюю молитву. Город был так же красив, как Казань.
Юсуф встретил дочь ласково:
— Как ты похорошела, милая Сююн-Бике. Твоя красота может соперничать с луной.
— Ты преувеличиваешь мои достоинства, отец. Я — только женщина и жена изгнанного хана.
Юсуф помрачнел, черты его лица сделались резче, потемнели морщины. И Сююн-Бике увидела, как он постарел.
— Ты была женой Джан-Али. Я выдавал тебя именно за него, — нахмурился мурза. — А Сафа-Гирей убил твоего мужа и тем самым нанес оскорбление мне!
— Мой муж — Сафа-Гирей, — твердо сказала Сююн-Бике. — Джан-Али никогда не любил меня.
Мурза не сумел спрятать усмешку.
— Ты достойна лучшей участи, чем быть женой хана-изгнанника. Кому сейчас нужен этот шелудивый пес, который шастает по степи в поисках пристанища?! Достаточно мне пошевелить пальцем, как его просто не станет. Даже Гиреи, его крымские родственники, не вступятся за него.
— Ты не посмеешь убить моего мужа! — взмолилась Сююн-Бике. — Ты поможешь ему, потому что я люблю его!
Сердце старого воина дрогнуло. Что может быть ближе, чем боль дочери? Что ее ожидает с неудачником-ханом, который не в состоянии справиться даже с кучкой недовольных мурз? Наверняка о том, что Сафа-Гирей прибыл в Ногаи, уже знает и Иван. И он может напомнить об этом. А расположение урусского хана стоит всегда дорого. С другой стороны, Гиреи… Вряд ли они способны простить гибель своего сородича. Сами Гиреи могут с легкостью резать друг друга, но попробуй вспороть брюхо кому-нибудь из них! Они сразу забывают обиды и объединяются против общего врага. Гиреи — опасные соседи!
— Хорошо… Я подумаю, а теперь иди к себе, Сююн-Бике.
У мурзы Юсуфа Сафа-Гирей гостил недолго, зачем же злоупотреблять радушным приемом? И через несколько дней, сколотив небольшое войско, неторопливо двинулся в обратную дорогу.
Надо брать Казань!
В дороге Сафа-Гирей сделался раздражительным, случалось, срывал злость на окружающих, и уланы старались во время переходов держаться от него подальше. А хана мучило тяжелое предчувствие, он продолжал находиться под впечатлением своего последнего разговора с Юсуфом.
— Ты просишь у меня войско, Сафа-Гирей, чтобы вернуть себе Казань?
— Да, мурза Юсуф! И ты должен помочь мне в этом! Даже стоя на суде перед Аллахом, я буду помнить о твоей доброте. Объясни мне, что тебя может связывать с ханом Иваном? Он неверный, а ты мусульманин! Мы должны объединиться. Как только я верну себе Казань, нам нужно идти на Москву. В этом нам поможет и Крым — Сагиб-Гирей. Даже Казанское ханство хан Иван объявил своим юртом! — гневно продолжал Сафа-Гирей. — Никогда Казань не была ничьим улусом, не будет и впредь! Или ты думаешь, Юсуф, отсидеться здесь в степи, пока Иван подходит к Казани?! Не выйдет, следующим будешь ты!
Этот разговор для Юсуфа тоже не прошел бесследно: на следующий день он дал хану-изгнаннику несколько сот всадников.
— Мне нужны пушки, чтобы пробить стены Казани! — все более смелел Сафа-Гирей.
— Мне они тоже нужны. Чем же я буду защищать свой город, если ты заберешь еще и пушки?
Сафа не стал отвечать, только с досады плетью огрел коня и увлек за собой небольшое войско Юсуфа.
Накануне Юсуф получил грамоту от урусского хана Ивана. Здравствуй, брат мой мурза Юсуф! Бью челом тебе из стольного города русского. Прослышал я, что в царстве твоем скрывается изгнанный из Казани царь Сафа-Гирей. Враг он мой и всего народа русского. Вяжи сего пса по рукам и ногам путами крепкими. И как простого смерда вези в Москву. А уж там я сам суд учиню! Услугу твою помнить буду. Дружбой буду обязан. И на том великий князь и государь всея Руси Иван Четвертый Васильевич Второй кланяется.
— Позвать ко мне хаджи [22] Хафиза, — приказал Юсуф, когда войско опального хана уже скрылось в степи. — Пиши, — произнес мурза, когда Хафиз удобно разместился за столом, взяв в руки отточенное перо. — «Желаю долго здравствовать, брат мой государь Иван. Пишет тебе ногайский мурза Юсуф. Враг твой, хан Сафа-Гирей, был у меня с дочерью моей любимой, Сююн-Бике. Письмо твое запоздало. Оно пришло, когда Сафа-Гирей уже выехал из Ногаев. Я вдогонку хану отправил людей своих, чтобы поймали и наказали его», — медленно диктовал Юсуф. На некоторое время он задумался. — Нет, не годится… Пиши. «Письмо твое получил. Хотел заточить Сафа-Гирея в зиндан, но он, пес такой, убил моих людей и сбежал. Я же вослед послал ему своих людей, чтобы догнали и наказали Сафа-Гирея…» Гонца с письмом отправить немедленно и позвать ко мне Али.
22
Хаджи — мусульманин, совершавший хадж, паломничество в Мекку.