Гость из тех времён
Шрифт:
И помахала мальчишке рукой.
Он помахал в ответ.
Постепенно вещи из коробок заняли свои места. Шкафы папа выбрасывать не спешил. Вот Алинин диван он отдал консьержке, как только привезли новый. А уютное кресло мама накрыла ковриком и оставила в большой комнате. И только зеркало папу раздражало. Каждый раз, проходя мимо, он оглядывался и вздрагивал, словно видел там что-то неприятное.
И всё бы ничего, но мама взяла отпуск «на обустройство», как она сама выразилась. Раньше можно было спокойно жить до семи часов, а тут только приедешь из школы, протащившись, между прочим, через полгорода,
И начинается.
— Алина! Почему туфли посреди коридора?
— Сейчас уберу.
— Для одежды есть шкаф, я должна твою форму вешать?
— Сейчас повешу.
— Не бурчи на меня!
Здесь уже сказать нечего, Алина молча вешает клетчатую юбку в шкаф, мимоходом подхватывая сумку с учебниками. Хорошо, что мама об неё не запнулась, а то нотаций хватило бы до ужина.
— Алина! Ты обедала?
— Да, в школе.
— Знаю я, как в школе кормят. Сейчас суп погрею!
— Я не хочу есть.
— Опять худеешь? Посмотри на себя в зеркало, ты же худая как щепка!
Алина медленно подошла к зеркалу, убрала волосы в хвост. Из-за стекла ей улыбнулся круглолицый мальчишка. Алина подмигнула ему и поднесла палец к губам: тихо, не палимся. Мальчишка кивнул в ответ.
А мама кричит с кухни:
— Ты музыкой занималась?
— Да.
— Как долго?
— Полчаса.
Алина поморщилась, пользуясь тем, что мама не видит. Сразу бы завелась: «Не корчи рожи, ты же девочка…» Как будто девочка обязана заниматься музыкой! Гаммы и пьесы надоели еще два года назад. Но деваться некуда, да и в комнате давно прописалось чудовище. Старое, черное, с потрескавшимся лаком. Теперь к пианино добавилось ещё одно: мерзкий розовый диван, твердый как асфальт. Эти два предмета жутко портили и настроение, и интерьер.
А мама не отставала. Сегодня она какая-то на себя не похожая. Обычно поругает и через пять минут уже смеется. А тут вопросы, вопросы…
— Что можно выучить за полчаса?
— Гаммы. У меня скоро технический зачет.
— Ничего странного не видела?
— О чем ты?
Мама вышла из кухни, вытерла руки полотенцем.
— Занималась, говоришь? Пойдем-ка.
Ничего не понимая, Алина пожала плечами и двинулась в свою комнату. Мама открыла крышку пианино. На пожелтевших клавишах, на ноте «фа» первой октавы, лежала монетка. Один рубль.
— Занималась, говоришь… — задумчиво протянула мама.
Алина почувствовала, что у неё горят уши. А мама вдруг хлестнула её полотенцем и закричала:
— Я ненавижу, когда ты врешь! Хуже вранья ничего нет! Не хочешь заниматься музыкой — так и скажи, а врать мне здесь не нужно! Стыдно! И это моя дочь!
Алина втянула голову в плечи. Полотенцем по спине — не больно, но очень обидно. И ведь сама виновата, подставилась.
И сделать ничего нельзя. Да, однажды она уже развесила уши на «если тебе не нравится, скажи и можешь не есть». Мама всегда так говорит. Но однажды Алина осмелилась сказать, что в каше комочки. Так мама ей чуть на голову эту тарелку не надела. По крайней мере, это так выглядело. Давно это было, еще до школы. Но с тех пор Алина запомнила накрепко: «скажи и можешь не делать» — ловушка. Музыкалка — это уже не каша, тут пятнадцатью минутами диких криков не отделаешься. Мама будет скандалить несколько месяцев, а папа только мимоходом бросит: «слушайся маму», не вникая в суть вопроса. Нет уж, лучше как-то дотянуть, два года осталось. Главное, больше так глупо не попадаться.
Мама всё еще кричала про стыд и ужас, про то, какое позорище ей досталось, а Алина ждала паузы, чтобы вставить свое «прости». И считала дни до конца маминого отпуска. Раз уж она такое чудовище, ей лучше быть одной.
Когда с работы пришел папа, Алина с облегчением поняла, что мама сердится не на неё. Очень уж ровно она разговаривала с папой, и, подавая ему ужин, смотрела поверх его головы. А когда она сказала: «Алина, сходи погуляй», тут и вовсе стало ясно.
Родители проповедовали теорию, что «выяснять отношения надо без детей». Это мама так однажды сказала какой-то своей подруге.
Как будто непонятно, что они ругаться собрались! Да и кричат они вовсе безобразно — Алина несколько раз слушала под дверью, ещё на старой квартире. И думала о том, что соседям тоже слышно. Какой смысл всем улыбаться и изображать примерную семью, а потом так орать?
Сейчас Алина взяла блокнот, пенал и тихо выскользнула за дверь. Погулять так погулять. В старых районах свои преимущества — через дорогу начинался большой сквер, по меркам старой квартиры и вовсе парк. Алина давно хотела посидеть там и порисовать деревья. Солнце жарило уже совсем по-летнему, но листья ещё нежно-салатового цвета, деревья строгие и беззащитные одновременно. С ними хотелось разговаривать.
Рисунки иногда получались, иногда не очень. Но Алину это не огорчало: в процессе уходили суетливые мысли, рисунок раскрывался, охватывал со всех сторон, и весь мир исчезал. И проблемы исчезали тоже.
Алина устроилась на веселой разноцветной скамеечке, достала карандаш, привычно раскрыла блокнот в твердой обложке — специально просила такой, чтобы рисовать на улице… и опомнилась, только когда совсем рядом противно загоготало несколько парней.
Вздрогнув, Алина машинально захлопнула блокнот. И вовремя. По тропинке не спеша двигались пятеро мальчишек. Похоже, ровесники или немного постарше. Но явно бездельники. Джинсы приспущены, руки в карманах. Парни идут, шаркая ногами, щурятся и перекашивают лица, как будто их тошнит. Явно ищут, до кого докопаться.
— О, смотрите-ка, какой у нас тут цветочек, — глумливо начал один.
— Чудо природы, — поддакнул другой.
— Деточка, ты заблудилась? — состроил круглые глазки третий.
Остальные двое просто ржали — видимо, даже на такие тупые фразочки им не хватало интеллекта.
Алина встала и решительно двинулась к дому. Внутри у неё всё дрожало. Но она твердо знала: в столкновении с превосходящими силами противника надо, как говорит папа, делать «лицо лопатой» и уходить с королевским достоинством. Здесь важны две вещи — уходить гордо и уходить быстро. Самое главное — уходить, конечно. Пятеро парней — это серьёзно.
Парни сначала растерялись, но потом один из них, с противными белобрысыми прядями, торчащими из-под дурацкой кепки, заступил дорогу.
— Невежливо убегать!
Алина шарахнулась на газон, парень выбросил руку:
— Куда это ты намылилась?
— Отвалил, резко! — крикнула Алина.
За спиной затявкала собачка и заверещал старческий голос:
— Что привязались к девчонке, ироды! Сейчас милицию вызову!