Гостеприимная Арктика
Шрифт:
Когда мы, наконец, приблизились к о. Эллефа Рингнеса, ледовые условия возле берега оказались неблагоприятными для охоты на тюленей. Оставалось лишь выйти на сушу и искать оленей.
11 мая мы выбрались на берег, и я отправился на охоту. Местность оказалась совершенно бесплодной, без единой былинки, и нигде не было видно никаких следов дичи. В этот вечер настроение у нас было невеселое. Нойс уже совершенно не мог ходить. Найт был близок к тому же. Собаки были измучены и отощали, так как за последние дни получали мало корма. Для нас самих оставалось пищи на 6 дней, если бы мы перешли на половинные порции; собак мы могли бы прокормить примерно столько же времени, но лишь изношенной кожаной
На следующий день Эмиу, с обоими больными и с упряжками, отправился вдоль побережья, а я пошел охотиться вглубь суши. Вскоре я нашел обильную растительность, а через 3–4 часа увидел следы стада карибу примерно в 20 голов. Погода стояла безветренная, а потому требовалась большая осторожность, чтобы карибу не услышали меня. Обнаружив их в бинокль, я затратил большую часть дня, чтобы приблизиться к ним. В это время стадо находилось на вершине холма, и я догадался, что мои спутники тоже могли его увидеть. Я надеялся, что у них хватит самообладания, чтобы не пытаться приблизиться к карибу, так как подобная попытка, если ее одновременно производят два или несколько охотников, почти всегда обречена на неудачу, в особенности, когда действия этих охотников не согласованы между собою. Когда я начал стрелять, то одновременно раздались другие выстрелы. Это был Эмиу; он находился слишком далеко, так что его стрельба оказалась не особенно меткой, но, по крайней мере, не помешала мне. Вдвоем с Эмиу мы перебили все стадо из двадцати трех карибу.
Тем временем Найт и Нойс расположились лагерем на льду. Не теряя времени на свежевание туш, мы лишь вырезали несколько оленьих языков и поспешили в лагерь. Я знал, что они будут хороши для начала лечения, так как помимо своих лечебных свойств, подбодрят больных. В сыром виде оленьи языки безвкусны, а в вареном — очень вкусны; мы пошли на компромисс и подали их недоваренными, чтобы соединить приятное с полезным. После еды мы перебрались на сушу и устроили там лагерь, который назвали «Госпитальным».
G этого времени для больных была установлена следующая диета: утром — немного недоваренного мяса, навар от которого служил питьем в течение всего дня; вся остальная пища, за исключением этого утреннего завтрака, съедалась в сыром виде. Насколько мне случалось наблюдать, одна из особенностей цинги заключается в том, что аппетит у больного остается нормальным и даже несколько увеличивается, а серьезных расстройств пищеварения не происходит, за исключением, может быть, последней стадии болезни, перед смертью. Итак, я мог рассчитывать, что у моих пациентов будет достаточно аппетита для того, чтобы есть сырое мясо. Они предпочитали его есть слегка замороженным.
Выздоровление наших больных протекало поразительно быстро. Уже через 3–4 дня был устранен главный симптом цинги — угнетенное состояние: оба ободрились и заявляли, что готовы продолжать путешествие. Однако я знал, что пока это лишь психологический эффект и что пройдет не менее 2 недель, прежде чем Найт и Нойс будут в состоянии совершать переходы по 10 миль в сутки. Действительно, когда 27 мая мы выступили в путь, больные были вынуждены попеременно присаживаться на сани, и каждый проходил пешком лишь по 5 миль. Но, по мере нашего продвижения на юг, они все больше поправлялись и еще через неделю уже могли идти, не присаживаясь. Через месяц после того, как мы убили 23 карибу, у Найта и Нойса исчезли все симптомы болезни; только десны, сильно отставшие от зубов, не вернулись в нормальное положение.
31 мая мы достигли о. Лоугхид. К этому времени на судне большая часть снега уже растаяла, хотя на морском льду таяния еще почти не замечалось. Опасаясь, что на пути к о. Мельвиль условия охоты на тюленей могут быть неблагоприятными, мы решили запастись оленьим мясом. В отличие от прошлого лета, теперь на острове появилось много волков, и карибу были сильно запуганы. Обычно я стреляю в карибу с расстояния не более 300 м, но теперь иногда приходилось стрелять с 400–600 м. При таких условиях уже не удавалось соблюдать нашу норму, согласно которой каждый выстрел должен был давать 50 кг мяса. Впрочем, в этом не было необходимости, так как мы возвращались из последнего путешествия и рассчитывали скоро добраться до базы.
7 июня Эмиу, вернувшись с охоты, принес полный мешок угля, так как нашел целый угольный пласт на откосе холма. На следующий день Найт пошел с Эмиу, чтобы обследовать это месторождение, и обнаружил возле него целый «угольный холм». По словам Найта, если бы не знать, что по соседству нет никакой железной дороги, то можно было бы вообразить, что уголь был подвезен сюда в вагонах и ссыпан в кучу с эстакады. Мы не знали, какой геологический феномен мог создать подобное скопление угля, но его полезность была очевидна. Мы тут же начали обсуждать увлекательные проекты будущих экспедиций. Обнаружение угля позволяло устроить здесь базу, которая находилась бы на несколько сот миль севернее, чем предыдущие, и обеспечила бы нам широкие возможности для путешествий в самом интересном для нас направлении — на северо-запад.
Нойсу и мне было крайне досадно, что уголь находился всего в 10 милях от того места, где мы провели прошлое лето, когда приходилось использовать на топливо олений жир. Конечно, если бы мы тогда знали об угле и использовали олений жир в пищу, нам теперь от этого не было бы лучше; но уж такова нелогичность человеческой натуры. В сущности, то обстоятельство, что летом 1916 г. мы не подозревали наличия угля на о. Лоугхид, оказалось лишь полезным, так как мы на опыте убедились, что пережитый нами «топливный кризис» далеко не такое страшное бедствие, как нам казалось прежде. Он не помешал нам сохранить весьма приятные воспоминания об этом лете; когда же топлива оказалось достаточно, то о. Лоугхид превратился в настоящий арктический рай.
13 июня, нагрузив сани мясом и углем, мы покинули о. Лоугхид и направились к о. Мельвиль. Дул сильный северный ветер, который был для нас попутным и значительно помогал нам. Встав на лыжи, я смог двигаться почти без всяких усилий, а движение саней ускорилось настолько, что люди могли присаживаться и ехать, сколько хотели. За 7–8 часов мы прошли 27 миль.
На пути к о. Мельвиль мы произвели ряд промеров, для которых обычно пользовались тюленьими лунками. Тюлени теперь появились в необыкновенно большом количестве. Медвежьи следы тоже были очень многочисленны.
Выйдя на побережье возле мыса Брэдфорд, мы направились на юг. Стада карибу и мускусных быков встречались настолько часто, что эту местность можно было бы назвать охотничьим раем. Если осенью здесь охота не хуже, чем весной, то три-четыре охотника легко могли бы добыть здесь достаточно пищи для прокормления партии в 40–50 человек в течение целого года.
Запас угля у нас кончился, и мы перешли на тюлений жир. В течение одного дня, в качестве опыта, мы готовили пищу, используя для топлива только шерсть и подшерсток мускусных быков. Хотя день был дождливый, и шкуры отсырели, мы без труда вскипятили около 8 л воды, сжигая шерсть и подшерсток с одной шкуры. В сухую погоду, вероятно, удалось бы вскипятить в два-три раза больше воды при том же количестве шерсти.