Гостеприимный край кошмаров
Шрифт:
Это возымело действие, парень выскочил на улицу, дверь за ним сама собой захлопнулась.
В прихожей загустел сумрак, хоть ножом его режь. Рогатые вешалки, почти исчезнувшие под ворохом одежды, и зыркающее из-за них зеркало превратились в неясный мираж из теней и блеска.
– А вам что угодно? – смерив посетителя прохладным взглядом, спросила Трофана уже другим голосом, опасно-мелодичным (хотя куда ей до ужасающе сладких голосов серых лесных демониц!).
Он представился: Равул Квирник, с Лаконоды, по поручению… Его пригласили в комнату, со всех сторон вкрадчиво сверкающую винно-красными, водянисто-голубыми,
– То, что вас интересует, – большая редкость, – задумчиво сообщила колдунья, накручивая на палец рыжий локон.
Кивнул: в курсе, и все-таки… Мой наниматель согласен взять «свекольный зуб» за вашу цену.
Ваша нанимательница, возразили ему, от вас пахнет женскими духами. И о деньгах не надо, за них не все можно купить, разве что обмен… Раритет за раритет, так будет интересней.
Стах заметил, что волосы Трофаны у корней темные – ведьма, но не рыжая. Сам он теперь тоже ходил крашеный: перед тем как отправиться на поиски «свекольного зуба», с помощью «Брюнетки № 2» превратил свой светло-русый ежик в смолянисто-черный. Плюс грим с Земли Изначальной, гелевая пакость, впрыскиваемая под кожу. Получилась ряшка поперек себя шире, с завидным квадратным подбородком. Инструкция к гелю рекомендовала «беречь лицо от ударов».
Поверх этого маскарада Эгле навела чары, меняющие внешность. Двойной обман: если кто-то сумеет разглядеть Стаха сквозь морок, все равно увидит личину и вряд ли о том догадается.
– Что могло бы вас заинтересовать?
– Дороже всего, как известно, ценится информация. Если вы достанете из-под полы рабочие записи кого-нибудь из старых магов – скажем, Джеберта Крохобора, Текусы Ванхи, Рависа Бугарехта, Харлана Варре или Изабеллы с кошмарной фамилией…
Трофана умолкла, глядя выжидающе.
– Фамилия у нее была настолько кошмарная, что язык вывихнешь? – ни к месту сострил Стах.
– Ясно, в этой области вы некомпетентны, – суховато, с легким презрением, подытожила колдунья. – Что ж… В западном пригороде Тянги, на улице Забытых Песен, живет Рубен Клаурамец. Неплохой специалист по сохранению продовольствия, в остальном чароплет средней руки, хотя и с завышенной самооценкой, но у него есть одна замечательная вещица – ожерелье Иннанокисси. Если сумеете уговорить владельца с ней расстаться и принесете мне, будет вам ваша свекла.
Экзотическое имя зацепило в душе тревожную струнку, отозвалось застарелой, как засохшая короста на ране, неприязнью: кесейская штучка, принадлежала раньше какой-нибудь серой княгине или шаманке. Не иначе, трофей.
Ясно как день, Эгле его же и пошлет к этому средней руки Клаурамцу.
Выйдя от колдуньи, Стах двинулся по узким, словно коридоры в недостроенном здании без крыши, улочкам «пьяным шагом» – быстро и в то же время с непредсказуемыми шатаниями, чтобы не залепили еще одним яблочным огрызком или гнилой луковицей. Несколько раз что-то швыряли, но оно пролетало мимо, знай лесную пехоту.
Тенистая глубина Закерамья уже осталась
– Эй, господин хороший, ласковую ручную зверушку купить не желаете?
Хуста. Сидит на перевернутом ящике, с крысобелкой на плече, вид понурый и в то же время философски покорный. Недомаг несчастный.
Недомаг – это, если верить толковым словарям, не ругательство. Так называют того, кто занимает промежуточное положение между магами и не-магами: более-менее что-то улавливает, но к волшбе не способен. Ни то, ни сё. В обиходе слово давно стало обидным, и жизнь у недомагов не сахар. Колдуны смотрят на них с пренебрежением, простые смертные, перед колдунами робеющие, с затаенным или откровенным злорадством. Впрочем, иногда чародеи берут их в услужение, в качестве исполнительных и сообразительных помощников.
Стах считал, что сообразительных недомагов не бывает. Или, скорее всего, бывают, но у них хватает ума смешаться с толпой и не светиться, чтобы не получать лишних тумаков без никакой пользы. Сам он на их месте так бы и поступил.
– Купите Шмыгу? – не узнавая сквозь чары и грим старого знакомого, гнул свое Хуста. – Во какая умнющая зверушка, сама не говорит, но понимает человеческую речь, скрасит любой стресс, совсем ручная и стоит недорого. Умнющая, ей-же не вру!
«Такая умнющая, что на другой день удерет и вернется к тебе на хату», – ухмыльнулся про себя Стах.
А вслух сказал, все с той же ухмылкой:
– Домашнее животное мне держать негде, но я бы нанял человека, знающего столичных магов. Для консультаций, для помощи… Я не местный, с Лаконоды, мне здесь надо бы кое-что раздобыть. Ты, если я верно понял, недомаг?
– Ага, и как раз незаконно работы лишился! – обрадованно подхватил Хуста. – Видели, да? Эта рыжая сука хуже серых! Те, если поймают, зараз сожрут, а эта меня каждый день без соли поедом ела. Пивком не угостите? Потолкуем, обмозгуем…
– Пошли.
Ближайшая пивная, куда чужак мог зайти, не рискуя угодить, как в болотину, в зыбкую и бессмысленную неприязнь местных завсегдатаев, находилась по ту сторону керамического завода. Там начинались цивилизованные кварталы, населенные людьми другой породы.
По дороге Стах пытался понять, что подтолкнуло его связаться с Хустой: практицизм (нужен кто-нибудь, кто отирается возле колдунов и сыграет роль ходячего справочника) или попросту сочувствие к школьному приятелю, который всегда был недотепой и шутом, за минувшие годы ничуть не изменился и нынче опять остался на бобах. Такие, как Хуста, не меняются.
В полутемной пивной для работяг они устроились в дальнем углу. Народу немного: обеденные перерывы закончились, до конца смены еще далеко. Мертвый час для едально-питейных заведений в заводском районе.
Шмыге Хуста плеснул пива на стол, чтобы растеклось лужицей. Зверек с алчно подрагивающим хвостом-ершом окунал туда мордочку и шумно отфыркивался.
– Где такие водятся? – спросил Стах.
– В магаранских краях. Умнющие твари, не вру. Ученые говорят, по интеллекту не уступают обезьянам с Изначальной, лесным крикунам и крысам. Во, видишь, с каким пониманием смотрит! И пиво лакает прям как человек.