Гости на Саут-Бэттери
Шрифт:
– Мелани сказала мне, что вы унаследовали дом Баттон Пинкни.
Джей-Джей начал извиваться, и я забрала его у Джейн. Она снова села на диван, а я осталась стоять, мягко покачиваясь. Я старалась не смотреть на напольные часы, потому что, увы, до дневного сна было еще очень далеко.
– Да. И она наверняка сказала вам, что я понятия не имею почему. Если только не с целью наказать меня за нечто такое, о чем я даже не подозреваю. – Джейн вымучила смешок. – Дом в очень плохом состоянии. Сомневаюсь, что у меня есть силы или интерес к его восстановлению. Я готова продать его как есть, даже себе в убыток.
– Потому что вы не любите старые дома.
Джейн быстро взглянула на нее.
– Верно.
Джинетт пристально посмотрела на нее, и Джейн отвернулась.
– Думаю, мне пора. – Она встала. – Когда мне приступать?
– Через два дня вас устроит? Это даст вам время выписаться из отеля и поселиться здесь. Я попрошу миссис Хулихан подготовить для вас комнату. Не хотите взглянуть на нее?
Еще не выслушав меня до конца, она покачала головой.
– Увижу, когда перееду. У меня с собой только чемодан, еще часть вещей хранится на складе. Я попрошу выслать их мне, как только выясню, где буду жить постоянно.
– Нам нужно поторопиться, – мягко сказала я. – Софи спит и видит, когда возьмется за ваш дом. Она уже начала обзванивать людей, которые реставрировали виллу «Маргарита» на этой же улице.
– Я могла бы дать вам ответ прямо сейчас, но боюсь, что это будет не тот ответ, который вы хотите услышать.
– Я просто хочу, чтобы мои клиенты оставались довольны своим решением. Что касается разочарования Софи, то я как-нибудь переживу. – Я попыталась выкинуть из головы листовку с моим изображением в тюрбане.
Мать встала и подошла к нам, Сара все еще пожирала глазами ее бусы.
– Джейн, мы только что познакомились, поэтому я вас не знаю. Но я очень хорошо знала Баттон. Я знаю, что она любила этот дом. Что ей нравилось касаться тех же перил, ходить по тем же этажам, что и ее предки со времен Революции. – Мать положила руку Джейн на плечо. – Для нее это было нечто большее, чем просто дом. Он стал тем ребенком, которого у нее никогда не было, единственным членом ее семьи, который выжил. Она бы никогда не завещала его вам без серьезных размышлений или причин. Я просто хочу, чтобы прежде, чем принять окончательное решение, вы все тщательно взвесили. Как знать, может, время, потраченное на восстановление дома, поможет вам понять почему.
Джейн глубоко вздохнула.
– Может, я просто не хочу это знать.
– Что вы имеете в виду? – спросила я. Она пожала плечами.
– Просто копаться в причинах было бы неблагодарно. А еще…
Я вопросительно приподняла брови.
– Иногда вы находите ответ, который вам лучше не знать. – Джейн умолкла, глядя, как Сара зачарованно рассматривает ожерелье моей матери. – Но я ценю вашу проницательность, миссис Миддлтон, и обещаю уделить этому пристальное внимание. – И, повернувшись ко мне, добавила: – Я приду на работу послезавтра. Пожалуйста, попрощайтесь от меня с вашим мужем.
– Непременно. И он весьма заинтригован вашей историей. Как я уже сказала, он большой мастер по части расследований.
– Да, спасибо. – Она попрощалась с моей матерью и детьми и вышла в вестибюль, чтобы надеть пальто. Я последовала за Джейн до двери, где подождала, пока она застегнет свой темно-синий шерстяной бушлат.
Я открыла входную дверь, и Джейн остановилась.
– Есть кое-что еще, – сказала она.
– Да?
– Мне нужен ночник в коридоре. Один у меня в спальне есть, а другой нужен сразу за дверью.
– Хорошо, – сказала я. – Это не проблема.
– Отлично. И еще раз спасибо.
Она попрощалась, шагнула на веранду и вышла через садовую калитку. Я смотрела ей вслед, слушая, как ее шаги смолкают на тротуаре, и пытаясь перебрать все причины, почему взрослая женщина до сих пор боится темноты.
Глава 7
Как
Ожидая прибытия Джейн, я сидела в саду за домом, качая Джей-Джея и Сару на маленьких качелях, которые Рич Кобилт смастерил специально для них – с ремнями безопасности – и сам повесил их на невысокой ветке старого дуба, который в 1848 году, когда был построен дом, наверняка был тощим саженцем. Джека совершенно не напрягало то, что наш подрядчик-сантехник-разнорабочий теперь практически считается членом семьи и что он мастерит качели для наших детей. Что он наливает себе кофе в нашей кухне и обучает наших щенков разным трюкам. Порги и Бесс умели перекатываться, подавать лапу и притворяться мертвыми. Меня мучил вопрос, включалось ли потраченное на это время в оплачиваемые часы, но Джек не разрешил мне уточнить это.
Напевая песню «Фернандо», я вспоминала свой сороковой день рождения, устроенный в этом самом саду. А заодно гадала, кажется это мне или мои дети и вправду вздрагивают, когда я пытаюсь взять верхние ноты. Тот, кто сказал, что малыши прощают наши недостатки, явно никогда не имел дела с детьми.
Меган Блэк, аспирантка Софи, приходила каждый день копать яму, которая появилась в моем саду. Иногда Меган приводила других студентов, но сегодня она была одна. Она разостлала на траве простыню, на которую клала все находки из ямы, сваливая их рядом с термокружкой с цветочным рисунком от Лили Пулитцер, из которой свешивалась бирка чайного пакетика. Кружка стояла возле пакета с логотипом пекарни «Глазированные пончики на Кинг-стрит». Мне стоило немалых усилий не смотреть на него, потому что при виде него у меня текли слюнки. Сегодня Меган снова надела жемчуг и кардиган «Джеки О» персикового цвета, но, в знак уважения к раскопкам, которые она проводила, к ним прилагались джинсы и ботинки «Хантер». Софи сомневалась в практичности выбора одежды своей аспирантки. Что до меня, то стиль этой девушки мне импонировал.
Я с тревогой уставилась на яму. Там явно таилось нечто, что еще не раскопали. Но вскоре раскопают. Я это чувствовала нутром. И никак не могла этому воспрепятствовать. Это было похоже на небо перед грозой: вы понимаете, что гроза будет страшной, но точно не знаете, в какой момент вам понадобится убежище.
Из кухни доносился лай трех собак – их не пускали в сад за домом до тех пор, пока яма не будет засыпана. За лаем последовал стук автомобильной дверцы. Я посмотрела на часы и увидела, что моей напарнице по забиранию детей из школы пора высадить Нолу. Обернувшись на девчачье хихиканье, я увидела Нолу, ее подружку, Олстон Равенель, и девушку, которую я раньше не видела. Все трое вышли из-за угла дома. Все трое в форме школы Эшли Холл, у каждой рюкзак с книгами, и каждая – воплощение цветущей юности и крепкого здоровья. Их улыбающиеся, с чистой кожей лица были полной противоположностью моим неуклюжим подростковым годам. Но в отсутствии родителей в тот период моей жизни был один положительный момент: никаких фотографических свидетельств моего отрочества, которые преследовали бы меня во взрослой жизни, не осталось.