Гостиница «Сигма» сб. (ил.В.Высоцкого)

– Корабль приближается к атмосферному слою Земли, – обычным тоном, каким он в полете всегда делал оповещения по кораблю, сказал капитан, не отводя глаз от пультовых приборов. Он лишь слегка наклонился к переговорному устройству, чтобы произнести эту короткую фразу.

Слова прозвучали на удивление обыденно, но за ними крылось многое, очень многое.

Наверняка любой член экипажа не раз и не два слышал в мечтах эти слова, произносимые капитаном.

Орионцы в дальнем космосе повидали многое, но и в самых критических ситуациях, в самые трудные

Невидимые лучи инфралокатора, бегущие впереди по курсу «Ориона», уперлись в газовую оболочку Голубой планеты и тотчас затерялись в ней. На экране внешнего обзора медленно начали прорезаться размытые контуры материков и океанов.

– Экипаж корабля на местах, – сообщила мембрана взволнованным тенорком штурмана.

– Добро, Григо, – сказал капитан. – Готовьте шлюпку. Завершим виток, и можно высаживаться.

После длительной паузы, которая насторожила весь экипаж, слушавший разговор капитана со штурманом, последний вдруг заговорил поспешно, глотая слова, будто кто-то подтолкнул его:

– Капитан, сейчас высаживаться нельзя.

– Совет корабля решил высадиться на этом витке. Что изменилось? – спросил капитан.

– «Орион» должен сделать не меньше трех витков.

– Три витка – это много, Григо, – произнес капитан.

– Нужно выбрать подходящую посадочную площадку для шлюпки, – настаивал штурман.

– Ладно, пусть будет три витка, – согласился капитан.

Он покосился на шаровой экран, внутри которого проступали строгие линии семикилометрового тела «Ориона», корабля глубинного поиска. Обшивка его, некогда серебристая, почернела от безмолвных, но яростных космических непогод. На поверхности эллипсоидальных и шаровидных отсеков зияли глубокие кратеры с рваными краями, еще не успевшие затянуться, – следы метеоритной бомбардировки, в которую корабль попал, выскочив после очередной пульсации в районе пояса астероидов. К счастью, противометеоритная защита сумела сберечь шлюпку – небольшую ракету, которая украшала нос «Ориона» и служила для маневра: звездолет не был рассчитан на то, что ему придется причалить или хотя бы приблизиться к планете, окутанной атмосферой.

До Земли оставалось несколько тысяч километров – рукой подать.

Какими словами описать волнение орионцев, которые приникли к обзорным экранам! Они всматривались в сверкающие на солнце прозрачные купола строений, расположенные там и сям живописными группами. Как теперь живут люди на Земле? Что волнует, что интересует, что печалит их?

Со времени старта «Ориона» по корабельному времени протекло сравнительно немного времени – около тридцати лет. А здесь, на Земле… Вычислить, сколько времени прошло на Земле, было не просто. Лишь накануне вхождения «Ориона» в Солнечную систему корабельный математик Петр Брага сообщил экипажу результаты кропотливых подсчетов, которыми он занимался – правда, урывками – в течение последних месяцев полета. По такому случаю весь экипаж собрался в кают-компании (участок пути выдался спокойный, и корабль вели автоматы).

– Земляне ушли от нас вперед примерно на десять веков, – сообщил Брага.

Конечно, орионцы ждали подобной цифры, и все равно она прозвучала ошеломляюще.

Первым нарушил молчание юный Брок.

– Ты не ошибся, Петр? – спросил он.

– Выходит, мы отстали от землян на десять веков? – негромко произнесла Любава, ровесница Брока, как и он, родившаяся на «Орионе».

– Д-допустима и такая формулировка, – согласился Брага, заикаясь, как всегда, в минуты волнения. Он стоял, прислонившись к калькулятору, высокий, чуть сутуловатый, широкоскулый.

– Каких высот достигли земляне?.. – высказал капитан общий вопрос, носивший, впрочем, скорее риторический характер: разве можно предугадать – хотя бы в общих чертах – человеческий прогресс на таком чудовищном интервале времени?

– А ты можешь, Петр, назвать год, в который мы попали? – допытывался дотошный штурман.

Брага покачал головой.

– Я смог определить только порядок величины отставания «Ориона», – сказал он.

– Прилетим – все выясним на месте, – заключил капитан.

Сказал он негромко, но услышали его все. «Прилетим»… Как волнующе и в то же время обыденно прозвучало это слово! И вот он приближался, момент, о котором говорил капитан. «Орион» описывал вокруг Земли последние витки в поисках необходимой для шлюпки посадочной площадки. Получив от капитана управление, Григо менял курс корабля. Он делал это, повинуясь неосознанным импульсам. И радостно улыбнулся, когда увидел внизу то, что все время искал. Огромная ровная площадка, выплывшая откуда-то сбоку экрана, напомнила ему космодром, похожий на то лунное сооружение, с которого некогда стартовал «Орион».

По краям площадки тянутся приземистые строения – наверное, службы. Немного поодаль возвышается башня космической связи. К счастью, поле свободно. Только на запасных стоянках стоят ракеты. Похоже, на приколе. Неисправные, что ли? «Прилетим – выясним на месте», – подумал Григо словами капитана. И тотчас в переговорной мембране прозвучал капитанский голос:

– Годится площадка, Григо?

– Вполне, Джой.

– Будем высаживаться, – решил капитан.

– Погоди, погоди, капитан, – зачастил вдруг снова Григо, – «Орион» описал вокруг Земли только два витка…

– Ну и что? – не понял капитан.

– А мы должны сделать три витка.

– Что значит – должны? Кому должны? Что ты мелешь, Григо? – сказал капитан. – Площадка-то найдена?

– Найдена.

– Подходящая?

– Подходящая.

– Так в чем же дело? Для шуточек сейчас не самое подходящее время.

– Поверь мне, Джой, поверь, нужно описать еще один виток, – заволновался штурман.

– Что за дьявольщина! – рассердился капитан, голос его загремел во всех отсеках, поскольку была включена общая связь. – Знаешь, Григо, к шарадам я тоже не расположен!

– Джой, я не могу сейчас объяснить… Но это крайне важно… Разреши сделать еще один виток, – взмолился штурман.

– Ладно, – согласился капитан. – Нервы, дружище, – добавил он.

Облюбованный космодром скрылся из виду. Вскоре исчезли изрезанные края суши, блеснула сизая подкова океана.

– Что это за континент? – спросила Любава.

– Австралия, – ответил Брок, старательно изучавший на борту географию.

«Орион» пересек терминатор, день на корабле и на Земле сменился ночью.