Гостья из прошлого

Leras

Вампир судорожно вздохнул, прочистил горло и тихо произнес:

— Я очень виноват перед тобой, Алин. И я не знаю, что я могу сделать, чтобы ты… Но я, как и прежде, умоляю тебя простить меня. Ты не представляешь, как мне жаль.

Ведьма не сводила с него широко распахнутых зеленых глаз, и Элайджа умолк, не находя слов. Он уже собрался уйти, когда услышал ее дрожащий голос.

— Почему? Почему ты так поступил…тогда? Я ведь вижу, что ты… Ты — другой…

Вампир стиснул зубы, сдерживая некстати нахлынувшие эмоции.

— Я был очень зол, раздавлен.

Предательством той, что, как мне казалось, я любил, — медленно проговорил он, не сводя с нее напряженного взгляда, — а ты… ты была слишком чиста. И этот ваш спор… он взбесил меня. Я хотел тебя проучить. Но твой запах, вкус… свел меня с ума… Я понимаю, что это не оправдывает моих действий.

— А вчера? — перебила его Алин, и ее щеки залил румянец, — почему ты вчера…?

— Потому, — глухо отозвался Элайджа, — что это не изменилось. Ты по-прежнему сводишь меня с ума.

— Но как же… — Алин отступила назад, не сводя с него ошеломленных глаз.

— Я знаю, что это не правильно. Знаю, что ты не дашь мне… шанса доказать, что все могло бы быть по-другому. Я лишь прошу простить меня.

— По-другому? — пробормотала девушка, сводя брови.

— Если бы ты только позволила…

Тишина, воцарившаяся после его слов, была такой плотной, что ее можно было резать ножом. А Элайджа никак не может найти в себе силы, чтобы оторвать взгляд от ее пылающего лица. Уйти из оранжереи, уехать домой, оставить ее наедине с Колом. Это их последняя встреча. Больше никогда он не увидит ее прекрасных зеленых раскосых глаз. Не почувствует нежный запах ее кожи, тяжесть гладких волос. Понимание этого накрывает удушливой волной.

И тогда Элайджа сдается. Он делает шаг в сторону Алин, касается ладонью ее щеки, очерчивает выступающую скулу, контур пухлых губ. Девушка дрожит, но не отступает. Позволяет ему касаться себя. Это срывает крышу, и мужчина подходит к ней вплотную, глядя прямо в раскосые глаза.

— Ты так красива, Алин, — шепчет он, накручивая на палец ее черный локон, и подается вперед.

Ее губы так нежны, что Элайджу ведет после первого же прикосновения. Очень осторожно он притягивает ее к себе, сжимая ладонями тонкую талию. Она не отступает, и вампир чувствует, как ведьма медленно расслабляется в его объятьях. А потом мир исчезает, потому что он ощущает легкое движение ее губ.

Алин целует его. То, о чем он не мог даже мечтать происходит именно сейчас, в тесной оранжерее ее лесного дома, который через несколько минут он покинет навсегда. И это отрезвляет.

Элайджа отстраняется от нее, придерживая за тонкие плечи.

— Это прощание? — тихо говорит он, глядя в затуманенные глаза прекрасной ведьмы.

— Это поцелуй, — отвечает она, — и прощение.

Несколько секунд вампир молча смотрит на ее лицо, стараясь сохранить Алин в памяти именно такой — расслабленной, обжигающее красивой, с губами, припухшими от поцелуя. Его поцелуя. На который она ответила.

— Мне бы хотелось, чтобы все было иначе, — шепчет он, и склоняется, чтобы вновь легко коснуться ее

губ, — прощай, Алин, — после чего вихрем скрывается за порогом тесной оранжереи.

Элайджа не видит, как ведьма касается кончиками пальцев припухших от поцелуя губ. Как она смотрит ему в след, сводя брови. Как медленно опускается на старый деревянный стул, пытаясь выровнять дыхание.

Он быстро заводит машину, и за несколько минут достигает дороги, ведущей в Новый Орлеан. Элайджа надеется, что желание вернуться ослабеет по мере того, как он уезжает все дальше от маленького дома колдуньи, укравшей его сердце.

Он ошибается.

========== Часть 10 ==========

Алин и Хоуп сидели на старом диване, изучая артефакты. В комнате было темно, и лишь горящий камин бросал отблески на старинные вещицы, которые девушка показывала маленькой ведьме. Девочка с интересом изучала магические атрибуты, но все же Алин видела в ее глазах грусть.

— Что случилось, Хоуп?

Та подняла на нее серые глаза, отвлекаясь от очередного артефакта.

— Я очень соскучилась по маме с папой.

— Я понимаю, детка, — тихо отозвалась Алин, проводя ладонью по золотистым волосам, — и мы с тобой постараемся, чтобы ты как можно быстрее вернулась в Новый Орлеан.

— А ты поедешь с нами?

Девушка застыла, не находя слов. Ей не хотелось еще больше расстраивать и без того опечаленную девочку, но и врать ей она не могла.

— Мой дом здесь, милая.

Хоуп свела брови, откладывая в сторону магический амулет и забираясь к ней на колени.

— У нас красивый дом, Алин, ты могла бы в нем жить!

— Это верно, любовь моя.

Насмешливый голос Кола прозвучал совсем рядом, и девушка обернулась к двери, где вампир стоял, держа в руках пакеты с провизией.

— Я принес тебе пирожные, Хоуп, — сладко проговорил он, глядя на племянницу, которая тут же оказалась с ним рядом.

Ведьма почувствовала, как улыбка помимо воли растягивает ее губы.

— А что ты принес, Алин? — требовательно проговорила Хоуп, принимая из рук Кола коробку со сладостями.

— Ну, — протянул вампир, — я пока не знаю, что она любит. Но на всякий случай прихватил шампанское. Что скажешь, любовь моя?

Девушка лишь покачала головой, глядя на улыбающегося мужчину.

Она знала, что Кол имеет на нее определенные виды. Впрочем, вампир и не скрывал этого, с самого первого момента их знакомства в школе Кэролайн Форбс. Но тогда Алин показалось, что она дала понять ему всю тщетность его попыток.

Кол затаился, но все же не оставил своих намерений. И вот сейчас они были вдвоем в лесной глуши, и вампир, по всей видимости, считал это отличной возможностью для реализации своих планов. Тем более теперь, когда уехал Элайджа.

Алин слегка прищурилась, отгоняя от себя мысли о старшем Майклсоне. Она до сих пор не могла найти объяснения своему поступку в оранжерее. Но кое-что ведьма понимала крайне отчетливо. Она этого хотела. Хотела его поцеловать. И это было абсолютно не правильно.