Гостья
Шрифт:
А потом… ТА-ДА-ДА-ДА-ДАХ!!!
Взрывы плазмоидов слились в одно мучительное сотрясение пространства. Прицельная очередь чёрного чудовища настигла нас… Лодку швырнуло вправо, ударной волной меня подбросило вверх, перевернуло, и я спиной шлёпнулся на деревянные рейки слани, выступающие из-под разгорающейся у правого борта маскировочной сетки. Единственное, что я видел, – это летящие надо мной радужные стаи плазмоидов, переливающиеся мертвенным светом на фоне синеющего рассветного неба. Их были уже сотни, тысячи… Они всё летели и летели, но не задевали нас… Так бывает во сне… Или после смерти…
Звуки для меня исчезли… Не было боли – я совсем не чувствовал
И тут тишина лопнула! Звуки скоротечного боя снова ворвались в мою бедную голову, но только для того, чтобы их разом вышиб оттуда чудовищный грохот! Казалось, что весь воздух разом взорвался. Удар был такой силы, что сыграла грудная клетка… И сразу вернулась боль! А-а-а! Болело, казалось, всё… Радуйся, ты жив!
Изогнувшись, я перекатился из огня и попытался привстать. Рукой наткнулся на скорчившуюся девочку… И в тот же миг над нами пронеслась крылатая тень! Знакомый рёв двигателей на форсаже я услышал больше своими лёгкими, чем оглохшими ушами. Это же катер адвослужбы! Ребята с нашей базы пришли на помощь! Но как они успели?
Превозмогая боль, я рискнул выглянуть из-за борта, вцепившись в него обеими руками… Перед нами из тёмной реки вставали фонтаны воды, подсвеченные разрывами плазмоидов. Я понял, что слепая ярость призванного коварным прибором чудища с нас переключилась на маленькую летающую машину – плазмоиды веером били по воде, промахиваясь по её коротким крыльям. И что-то там всё ярче светилось у чудовища в голове… Как гигантский огненный глаз… Что-то очень похожее на плазменный генератор открытого цикла… А катер, вильнув, уже ушёл в небо… Взмыл прямо в зенит над поднявшимся из реки исполином, грохоча в разбуженных до срока небесах белыми сияющими факелами форсажей… Высоко-высоко, в окружении догоняющих его плазмоидов… Которые, кажется, только воронку вокруг него образуют, но достать не могут… И это у них из-за ограниченной подвижности боевого волновода импульсной пушки на предельных углах возвышения… А что это за зудящий вопль такой в ухе?
– Уходи! Уходи! Уходи!!! – надрывалась моя рация.
– В сторону! Уходи в сторону!! – тело моё послушалось приказа быстрее, чем голова успела его осознать. Я бросился на корму. Запнувшись о расколотую взрывом банку, я рухнул, ударившись всем, чем только можно… Но я уже у руля! Я изо всех сил толкаю его вместе с контрабандистом в шапочке, который повис на нём, оскалив зубы и вытаращив глаза… Лодка так резко поворачивает, что я едва не падаю на спину. Цепляюсь за контрабандистский балахон и понимаю, что чёрное и липкое на нём – это кровь. Просто цвета её в рассветных сумерках не различить…
Мы опять ударяемся правой скулой о высокую волну, и фонтан брызг закрывает мне полнеба… Я только вижу, что вытворяет наш катер где-то там, в вышине. Резко кувыркнувшись на вертикальной горке и развернувшись носом к земле, он сверху вниз всадил в то, что девчонка назвала Звёздным Защитником, длиннющую очередь. Потом опять волна, но её мы встречаем уже бортом… Всё в нашей лодке подскакивает – и вёсла, и обломки, и горящие маскировочные сети, и девочка, барахтающаяся на носу среди ошмётков пластика. Я всё-таки падаю, но, упёршись в борт плечом, снова дожимаю румпель ребристой подошвой ботинка, старясь не задеть стиснутые пальцы побелевшей руки повисшего на нём контрабандиста…
Нога соскальзывает, и лодка тут же спрямляет курс. Но ничего – мы уже завершили полуциркуляцию и теперь мчимся прочь от того места, где рвутся плазменные заряды и встают столбы воды… Судорога свела мне грудную клетку, и я разинул рот, как рыба – видимо, снова треснуло повреждённое две недели назад в другой потасовке ребро… Нечем дышать, но я пытаюсь улыбнуться… Назло судьбе… И тут…
Ослепительная вспышка – а потом вся река позади нас словно взлетела в небо… Будто кувалдой ударили по днищу лодки, а потом нас вместе с контрабандистом ударной волной отбросило от кормы. Пока я приходил в себя, нас догнала поднятая взрывом речная волна. Она перехлестнула через корму и прокатилась по днищу лодки… С моего лица смыло сажу и чужую кровь… Ошалело отфыркиваясь и пытаясь выбраться из-под тела своего недавнего противника, я выгнулся, задрав голову. И вытаращенные глаза мои видели, как падающая с неба вода борется с разгорающимся пламенем на носу…
В правом борту лодки зияли две огромные дыры, нос её был разворочен, и там полыхало пламя. На корме было не лучше – из-под измочаленной обшивки борта, словно кости, торчали белёсые рёбра поперечного силового набора. Повезло, что очередь пришлась по надводной части борта. Иначе мы давно бы потонули… Контрабандист рядом со мной слабо шевелился, в сумерках белело его лицо. Девочка на носу приподняла голову и посмотрела на меня. Интересно, есть ли у неё ещё какой-нибудь прибор?
«Восстановить контроль над ситуацией! – твердил я себе, стиснув зубы и пытаясь встать на четвереньки. – Восстановить контроль…»
Девочка плакала, и дорожки от слёз на её чумазом лице уже были видны даже без фонаря. Быстро светлело. День обещал быть погожим – сквозь кроны ещё не одевшихся листвой деревьев на крутых склонах холмов возвышавшегося над нами левого берега Уараты, над алой полоской занимающейся зари, чистое небо светилось нежной лазурью. Но на западе, над океаном, оно всё ещё было тёмно-синим, а зенит едва только посерел… Таким же серым было лицо раненого контрабандиста. И бурые пятна крови, всё больше проступавшей из его ран, уже не казались чёрными. Кровотечение из перебитой голени я ему остановил, перетянув ногу его же ремнём выше колена. Но что делать с раной на животе, где обрывки свитера шевелились среди внутренностей, я не знал…
– Ахту… Ахту… Как же так… – сидя рядом, девочка повторяла это как заведённая. И раскачивалась в такт своим словам взад и вперёд…
В лодке нашлась аптечка – она каким-то чудом уцелела после попадания в носовой отсек. Но аптечка была самая примитивная. Единственным полезным в данной ситуации препаратом оказалось противошоковое – три дозы. Две я сразу вогнал Ахту, а третью, по его настоянию, вколол девчонке. «Не так ей страшно будет», – пробормотал контрабандист, глядя, как расширяются после инъекции зрачки Льеты. Он-то хорошо понимал, что будет дальше…
Мы шли вверх по реке, к ближайшему рыбацкому посёлку с меланхоличным названием Старая Сеть. Туда, в отличие от места нашей предрассветной засады, хотя бы могла подъехать машина. Или, если повезёт, то отыщется площадка для посадки нашего катера. И появится возможность отправить этих двоих в больницу. Но возращение к людям для них означало теперь не только медицинскую помощь… Одно дело – попасться на контрабанде, а совсем другое – оказаться вдруг военным преступником, взятым с поличным. И это в нашем-то мире, где любой осмысленный взгляд в будущее полон страха с примесью истерики…