Государь всея Сети
Шрифт:
– Я к нему на службу поступил, – сказал Васюта. – Значит, обязан верить. Иначе это не служба, а заработок.
Он помолчал и добавил.
– А вот вы, похоже, не очень. Ничего, что я так говорю?
– Ничего, ничего… – пробормотал я.
Но ведь попал не в бровь, а в глаз. Я был всего лишь экспериментатором, наблюдающим за процессом, и мне было любопытно, чем кончится дело. Любой исход был равно интернесен да и процесс тоже.
И хотя, возможно, по ходу дела мне предстояло рисковать многим – свободой и даже жизнью – риск мой был не идейным, а чисто профессиональным. Условия
В раздумиях на эту тему я оделся и вышел из бани. Был тихий и, казалось, теплый вечер, хотя температура была градусов восемь в минусе. Но после бани да при безветрии казалось тепло. Дышалось всею грудью, ветки садовых деревьев были припорошены снегом.
Васюта раскочегаривал печку по второму разу для хозяек, а я пошел по тропинке в дом, как вдруг увидел вдали пробивающиеся сквозь тьму огни, которые приближались. Через минуту сомнений не осталось – это были мощные фары автомобиля, направлявшегося к нашему дому. Он подъехал к воротам и остановился не выключая фар. В свете этих фар я и оказался.
Мною на секунду овладел страх. Нашли! Но джип – а это был чёрный «Лендровер» – не походил на милицейскую машину.
– Эй, что нужно? – крикнул я, взмахнув рукой, в которой держал недопитую бутылку пива.
Хлопнула дверца машины и из нее вышел человек в пальто и шапке. Он открыл незапертую калитку и вошёл на участок. В руке у него был портфель.
Фары джипа медленно погасли.
Человек приблизился ко мне. Изо рта у него шел пар.
– Здравствуйте, Алексей Данилович! Не узнаёте? – дружелюбно произнёс он.
Это был Давид Фельдман.
Короче говоря, баню пришлось принимать по второму разу.
Увидев незваного гостя, Татьяна предложила пригласить его в дом, но я сказал, что мне не хотелось бы допустить встречи Фельдмана с Кириллом, нужно поговорить наедине. И попросил женщин отложить посещение бани на более позднее время. Было около восьми часов вечера.
Фельдман воспринял приглашение в баню спокойно. Приказав водителю джипа ждать, он зашел со мною в предбанник и начал раздеваться. Вероятно, ему не в первый раз доводилось проводить деловые встречи в бане.
Васюта мигом организовал стол, а Фельдман вынул из портфеля литровую бутылку «Хенесси». Я понял, что переговоры будут непростыми.
Как он нас нашёл – пока оставалось тайной.
Фельдман не торопился раскрывать карты. Сначала мы попарились, обсуждая достоинства и недостатки разных парилок, а затем, завернувшись в протыни, уселись за стол и выпили по рюмке коньяка.
– Итак, я вас слушаю, – сказал я.
– Вы не удивлены моему появлению? – улыбнулся он.
Улыбка у него была очень приятная, располагающая. Думаю, что успешность его бизнеса была во многом обязана ей.
– Как вам сказать?.. И нет, и да. Нет, потому что понял, что мы попали в сферу ваших интересов, а значит, встреча неизбежна. Да – потому что не представляю себе, как вы нас нашли?
– Нашел я вас, потому что мои специалисты по Ай-Ти лучше фээсбэшных. И они успели вас спрятать…
– Спрятать? Куда?
– Это
– Спасибо, – сказал я. – Можете занести в свою телефонную книгу.
Фельдман вынул трубку из кармана пиджака, висевшего на вешалке и я продиктовал ему мой номер. Затем он сделал вызов по этому номеру и отключил трубку.
– Теперь и я есть в вашем телефоне, – сказал он.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я.
– Тоже Лиза Штурм регистрировала?
– Да.
– Ну-ну… Шустрая девочка, – похвалил Фельдман.
И он перешёл к главной теме визита.
Он сказал, что манифест Кирилла окончательно определил его политическую платформу на предстоящий период. Он понял, кого надо поддерживать и в кого вкладывать деньги. Почему и создал «Государев круг», договорился с Геной Блиновым и моими девицами. Оставалось самое главное – договориться с самим Кириллом.
– Давид, Кирилл не хочет с вами договариваться, – прямо сказал я. – Не обижайтесь.
Фельдман расплылся в улыбке, будто я сказал ему нечто в высшей степени приятное. Он глотнул коньяк и пососал дольку лимона, причмокивая.
– Вы никогда не занимались политикой. Счастливый человек!.. – наконец сказал он. – В политике не обижаются. Это непрофессионально. В политике либо договариваются, либо нет. И без всяких обид. Это искусство компромисса.
– Значит, Кирилл не настроен на компромисс, – сказал я.
– Если я буду знать причину, я сам найду компромисс, – сказал Фельдман.
– Мне не хотелось бы о ней говорить. Да он и не нуждается в поддержке. Деньги у него есть, как вам известно.
Фельдман посмотрел на меня, чуть прищурившись.
– Деньги – это бумага. Копирайт: группа «Аукцыон», одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год… Не хочет принимать подачек от «жыдов», как выражаются у нас в ЖЖ? – проговорил он, педалируя на букве «ы». – Ну, скажите честно?
– Кирилл не антисемит.
– Безусловно, он юдофил! Но помощи от евреев не принимает! – заливисто рассмеялся Фельдман.
– Он не хочет, чтобы его предназначение связывалось с политикой. Для него это внутренний долг, миссия, Божественное предначертание. Напутствие Богородицы.
– Прекрасно. А предвыборные листовки ему Богородица будет печатать? А собирать подписи за референдум, а потом – под референдумом? А нанимать толпу юристов, заниматься казуистикой? Он вообще понимает, за что берётся? Ведь он хочет быть избран на царство! Избран! Вы-то хоть это понимаете? Если бы он хотел захватить власть – флаг в руки. Это без меня. Пусть взрывает, собирает наёмников и фанатиков, штурмует Белый дом и Кремль… Это без меня. Это не политика, а разбой. А я занимаюсь политикой!