Государственный киллер
Шрифт:
Тот непонимающе посмотрел на Владимира и многозначительно покрутил пальцем возле виска.
– Я же тоже теперь духовное лицо, причем очень значительное, – продолжал Свиридов. – Правда, католической конфессии…
Илья проснулся оттого, что кто-то длинно и очень настойчиво звонил в дверь. Он повернул голову и почувствовал, что мозги, размазанные по стенкам черепа, болезненно колыхнулись и бросились в лобовую часть с таким энергетическим
– Какого х.. – начал было Илья, и тут его взгляд прополз по скомканной и почему-то рваной простыне и наткнулся на неподвижное женское тело в метре от себя, на котором этой самой простыни, пусть даже рваной, не было. Впрочем, в том состоянии, в коем находился сейчас Свиридов-младший, было не до обнаженных женщин и тем более не до назойливых звонков в дверь.
– М-м-м… ык! – вырвался из глубин его измученного существа густой утробный звук, и он по неправильной синусоиде направился открывать, тем более что в дверь уже начали стучать.
– Ы-ы… кто?
– Милиция, – ответил энергичный ясный голос. – Мы от вашего брата, гражданин Свиридов.
Илюха истратил слишком много энергии, чтобы еще что-то пытаться соображать, и потому открыл без разговоров. В прихожую вошли двое улыбающихся милиционеров в звании от сержанта до старшего сержанта, и старший по званию весело осведомился:
– Похмелье, дружок?
– Похмелье, – буркнул Илюха и обессиленно прислонился к стене.
Второй заглянул в гостиную и присвистнул:
– Ого!.. Василь, гля, какая тут бордель, е-мое!
– «Бордель»… м-м-м… мужского рода, – невнятно пролепетал Илья.
– Чево?
– Ладно, Ленчик, чего с ним попусту моросить? Одевайтесь, гражданин Свиридов, вас очень хотят видеть.
– А с этой чего? – спросил сержант Ленчик.
– А пусть спит, – махнул рукой его напарник, – нам насчет возможных лиц женского полу легкого, так сказать, поведения ничего не говорили, и ладно. Пусть дрыхнет, мымра!
– А она ничего, – заметил второй представитель правоохранительных органов и снова заглянул в комнату. – М-да-а-а-а…
Илюху снова водворили в КПЗ. Впрочем, он понял это только к вечеру, потому что весь день находился в полубессознательном состоянии, а по прибытии в камеру незамедлительно рухнул навзничь и заснул.
На следующий день его вызвали на допрос. Допрос вел капитан Буркин, тот самый типаж серийно-запойного вида, что наличествовал в кабинете Панина в тот памятный момент, когда туда привели на беседу Владимира Свиридова.
– Присаживаемся, – сказал Буркин Илье и уткнулся в какие-то документы, разбросанные на столе. Прошло минут двадцать, и, казалось, он забыл о существовании задержанного в своем кабинете.
Наконец он вспомнил об Илье.
– Свиридов, – неожиданно визгливым для человека с таким багрово-пропитым цветом лица заговорил капитан, но потом отхлебнул воды и скорректировал голос до обычного своего сиплого баритона, – вы обвиняетесь в том, что принимали участие в деятельности преступной группировки, возглавляемой вашим братом. Согласны ли вы с предъявленным обвинением?
Илюха онемел. Несложно понять состояние человека, которому с интервалом в двое суток инкриминируют убийство и участие в организованной преступной группировке.
– Что ты молчишь? – несколько повысив голос, напористо спросил Буркин.
– Какой… преступной группировки? – наконец выдавил бедный Илюха.
– Да что ты валяешь дурака? – рявкнул капитан. – Твой брат находится в федеральном розыске, а он тут ломается, как мальчик-одуванчик!
– Я не понимаю… – пробормотал Илья, который в самом деле ничего не понимал. Он бы и рад сказать то, чего от него ждут, да никак не поймет, в чем суть грозного обвинения.
– Хорошо, – сурово сказал Буркин и значительно наморщил лоб, – я тебе скажу, раз ты такой непонятливый. Твой брат находится в федеральном розыске по обвинению в ряде террористических актов и убийств. В частности, он обвиняется во взрыве в московской клинике, при котором погибло несколько человек.
– Да, он говорил, – машинально пробормотал Илюха, – что-то читал в Интернете… профессор Бланк и еще какая-то опергруппа…
– Ага! – воскликнул Буркин и кивнул тихо притулившемуся в углу плюгавому стенографисту: – Запиши, что обвиняемый признал факт совершения его братом теракта в московской клинике номер…
– Позвольте, о каком теракте вы говорите? – быстро выговорил Илья, который внезапно почувствовал, что сказал какую-то двусмысленную глупость. – При чем тут… мой брат? Это же дело рук Кардинала… вы же знаете… Должны знать.
– Вот именно, – заключил капитан Буркин, – а я тебе о чем толкую?
– А о чем вы толкуете?
– О том, что твой брат и находящийся в розыске за ряд преступлений террорист Кардинал – одно и то же лицо, мать твою!
– При чем тут моя… – И только тут до Ильи дошло, что сказал ему капитан Буркин: по всей видимости, его мозг не совсем восстановился после тех алкогольных тестов на прочность, которым хозяин так часто подвергал бедный мыслительный орган последние двое суток. – Да что вы такое говорите? – тихо и неожиданно внятно проговорил он.
– Это доказано совершенно точно и документально, – заявил капитан, напыжившись от осознания важности сообщаемых сведений, – улики настолько неопровержимы, что не имеет смысла оправдываться.
– Это какая-то ошибка, – стараясь говорить уверенно, произнес Илюха, – не может быть…
Капитан Буркин посмотрел на Илью неопределенным мутным взглядом, а потом вынул из ящика стола газету и швырнул перед Ильей. Это была свежая «Комсомольская правда».
– Третья страница, – сквозь зубы процедил капитан. – Посмотрим, как после этого будешь… отнекиваться.