Готамерон. Том II. Право на сталь
Шрифт:
После обмена подарками Ингмар получил от Сомбры свиток, и демонстративно преломив печать, стал читать. Письмо, как ни странно, было написано не Колмаром, а Хаккаром, и на поверку оказалось торговым трактатом, которым первый казначей владыки открывал в городе представительство Красного банка. Губернатор и его соратники слушали с открытыми ртами. Причина для удивления у них, конечно же, была.
Удивился и сам Ингмар.
Зловещий банк Сурана, чьим символом было пыточное колесо с шипами, славился не только неограниченными займами и самой большой сокровищницей в мире, но и тем, что торговал редкими вещами,
Закончив читать письмо, Ингмар вслух заметил, что внизу стоит подпись Хаккара и печать лорда Натэроса – гильдмейстера Ларанской торговой унии. В принципе, они могли ограничиться демонстрацией печати. Ее наличие фактически означало, что представительство уже открыто.
Ингмар в поклоне вручил пергамент губернатору и вернулся к Сомбре. Мариус беглым взглядом окинул свиток, задержав внимание на подписи, и передал его человеку в малиновой тунике. Судья, а это, без сомнения, он и был, впился злобными глазками в пожелтевший листок, и стал внимательно читать, бормоча что-то себе под нос.
Рослый воин справа от губернатора, все это время внимательно следил за гостями, то и дело нервно пощипывая густые бакенбарды. На нем тоже была тяжелая броня, только оружия он при себе не держал; и стоял, скрестив руки на груди, тем самым давая понять, что любезничать с врагами короны не намерен.
– Что ж, не вижу причин для отказа, – произнес губернатор таким тоном, словно его собирались вешать.
Сулат в этот момент почему-то захлопал крыльями. Поставив подпись и печать, Мариус вернул трактат судье. Его морщинистое лицо в этот момент походило лужу, по которой проехалась телега с навозом.
– Достопочтенный Сомбра, от имени короля приветствую вас на Миркхолде!
«Малвар! Малвар!» – произнес сулат, как будто одобряя решение своего нового хозяина. Ингмар скупо улыбнулся. Нетвердое слово, вылетевшее из птичьего клюва, пусть и означало «простор», но по звучанию напоминало скорее «болван».
– Мы обеспечим вас всем необходимым, подыщем место для представительства и предоставим личные покои. Можете занять их в любое время. – Произнеся это, Мариус обратился к воину с бакенбардами. – Капитан, сколько домов пустует в верхнем пределе?
– Два, ваша милость. Особняк Рема и торговая лавка Марстона. Лавка в хорошем состоянии, но, боюсь, там будем тесно нашим… гостям. – Капитан бросил суровый взгляд на алмеров и, как показалось Ингмару, на него в частности.
– В таком случае мы предоставим вам особняк старого ювелира. Наши слуги вычистят его к утру. До этого можете расположиться у меня.
Ингмар все это время переводил слова губернатора, хоть в том и не было надобности. Будучи воином, Сомбра с детства выучил язык своих врагов, и прекрасно понимал, что говорит человек в зеленом дублете. Когда губернатор предложил ему переночевать в ратуше, алмер ответил на фарзи, что с радостью останется и будет до утра распивать с ним настойки из цветов кактуса.
Ингмар перевел, и Мариус неожиданно для всех улыбнулся, на этот раз без притворства.
– Помимо всего прочего, – добавил губернатор, постукивая изумрудным перстнем по столешнице, – одному из ваших людей необходимо завтра утром явиться в казармы и получить у капитана Вульфгарда дневные пропуска.
Ингмар перевел. Сомбра кивнул. После короткого молчания, Мариус вдруг изменился в лице и с призрачной улыбкой на устах произнес:
– Приношу свои извинения, но долг вменяет мне в обязанность с порога поднять вопрос экспорта. Полагаю, он уже оговорен с Хаккаром? Красный банк планирует перевозить крупногабаритные грузы или на первых порах ограничится минорными закупками?
Сомбра в растерянности поглядел на глашатая. Ингмар в ответ пробормотал что-то про товары для пустынного банка. В торговых делах он не был силен. Это старшего брата с юных лет учили всему на свете, а его лорд Колвин сразу поставил перед выбором – академия или армия.
– Что конкретно и в каких объемах вы планируете вывозить с острова? – раздался насмешливый голос губернатора.
Сомбра, недолго думая, назвал два товара, и похвалил один из них.
– Шерсть и вино, – перевел Ингмар, чем немало удивил управителя. – Первый визор Сомбра убежден, что овцы Миркхолда самые лучшие в Магории.
– Лучших овец выращивают на Эквитании. Это всем… – хохотнул судья, но умолк в тот момент, когда Мариус положил ему руку на плечо.
– Вы правы, достопочтенный Сомбра. Наши овцы самые лучшие, и мы с радостью будем поставлять их шерсть наместнику Хаккару. Планируете ли вы вывозить что-нибудь еще?
– Кладенцовую руду, – коротко перевел Ингмар, слишком поздно осознав их общую оплошность.
Губернатор и судья в замешательстве переглянулись. По закону военного времени почти вся руда доставлялась в плавильни Старграда. Лишь один процент поступал в лавки кузнецов и торговцев, но даже этот процент делал их сказочно богатыми. Посему каждые три месяца во время прибытия каравана из Черного котла у ратуши выстраивалась очередь просителей, а вместе с ними и толпа городских литейщиков, готовых сварить на продажу лунную сталь.
Примерно это им объяснил Мариус, добавив, что запрет на продажу кладенцовой руды действует с 285 года, с того самого месяца, когда в Магории закончился Золотой кризис.
– Исключено! Ничего не могу поделать, – развел руки губернатор, а затем принялся постукивать перстнем по столу еще быстрее.
В итоге Сомбра прибавил к шести и вину какие-то инструменты для земледелия, черенки от которых Хаккар с радостью пустил бы на розжиг очага.
После окончания представления, первый визор пошел вместе с губернатором ужинать. Ингмар же покинул ратушу, а вместе с ним ушли и воины пальмовой стражи. Таркин, Мунданс и Сарбет, по-видимому, торопились на корабль, доложить Фариду о переговорах. Арто тоже присоединился к ним. Ему приказали привести с корабля рабов и стражу, чтобы те помогли слугам вычистить старый особняк.
Когда они спустились на площадь у ворот, начался дождь. Людей вокруг стало еще меньше. Ставни в домах были затворены. Держась больших улиц, они поспешили в порт. По дороге Ингмар дал алмерам несколько наставлений. В первую очередь посоветовал не заглядывать в чужие дома, держаться подальше от цеховых улиц и не разговаривать со всеми подряд, даже на рыночной площади. Так уж повелось, что народ пустыни и южан в Магории считали людьми второго сорта, и любое их вторжение в жизнь горожан могло спровоцировать потасовку.