Говорят что здесь бывали… Знаменитости в Челябинске

Боже Екатерина Владимировна

В статье о священнике, опубликованной в энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, в этой связи говорилось следующее: «Все сочинения Петрова резко отличаются от обычного типа произведений русских духовных писателей тем, что он повсюду выдвигает, в противовес внешней, обрядовой стороне христианской религии, ее внутреннее нравственное содержание; касаясь различных областей жизни современного общества, он подвергает ее беспощадной критике с точки зрения идеала праведной жизни, элементы которого он извлекает из евангельского учения. Его идеи имеют много точек соприкосновения с нравственной проповедью Льва Толстого. Тот же характер носят устные проповеди Петрова, пользующиеся не меньшей известностью, чем его печатные труды».

О том, какова была сила воздействия этого проповедника на людей, писал в своих воспоминаниях знаменитый российский государственный деятель С.Ю. Витте. Как основатель Петербургского политехнического института он

часто бывал в этом учебном заведении, интересовался его материальным положением, посещал лекции. Однажды, прибыв в институт, он спросил у его руководителей, какую лекцию мог бы послушать. На это ему ответили, что лекции читает один Петров. «Я сказал, что совсем не хочу идти на богословие, а хочу слушать какую-нибудь лекцию по механике или физике», – вспоминал Сергей Юльевич, но ему разъяснили, что «когда Петров читает свою лекцию, тогда никто больше не читает, потому что все студенты, бросив другие лекции, идут слушать Петрова». Витте ничего не оставалось, как присоединиться к слушателям. Свои впечатления он изложил в воспоминаниях: «Я пошел на лекцию Петрова; он читал лекцию по богословию, причем читал ее так увлекательно, что не только все студенты, но и все профессора, а также и я, были просто увлечены его манерой чтения. Это положительно одна из самых лучших лекций, которую я когда-нибудь в жизни слушал».

Отлучение

Конечно, далеко не всем нравились выступления священника Петрова. Особенно жесткой критике он подвергался со стороны церковной иерархии, против которой в большей своей части и был направлен пафос его критики. Уже цитировавшийся князь Жевахов в противовес Витте, видевшему в священнике Петрове «человека с громадными дарованиями», считал, что «Григорий Петров – человек неумный, необразованный… типичный „оратор“, умевший трескучими фразами прикрыть свое скудоумие». Такого человека, «одурманенного славой», посягнувшего на «исконные верования русского народа», по мысли Жевахова, безусловно, следовало удалить от церкви и лишить возможности проводить антицерковную пропаганду. В начале XX века Св. Синод предпринял активные шаги в этом направлении. В 1903 году Григорий Петров был уволен с должности преподавателя и настоятеля храма в Михайловском артиллерийском училище. В 1906 году была закрыта редактируемая им газета «Правда Божия». Против него было возбуждено несколько церковно-судебных разбирательств.

В ответ на это Г.С. Петров обратился с письмом к одному из уважаемых церковных иерархов, митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию (Вадковскому), первенствующему члену Св. Синода. В письме он предельно честно изложил свои взгляды на современное ему состояние православной церкви. Среди многих горьких слов, написанных в этом письме, есть и такие: «Цари смотрят на государства как на свое поместье. На народы – как на свои стада. Не сами служат населению, а требуют от народа службы себе. Вместо воли народа стремятся поставить свои желания, капризы, часто безудержную блажь. И за всё это берут с народов на свои дворцы ежегодно чудовищные миллионы, собранные грошами с обнищалого населения. И такое положение вещей считается законным, вошло в нравы. Наоборот, требование народами от царей уважения к правам населения признается чем-то преступным, безжалостно подавляется и карается… Захватили у низших классов всё: богатство, власть… даже религию. Сделали последнюю своею служанкою. А массам народа оставили нищету и невежество. Вместо радости дали пьянство. Вместо религии – грубое суеверие. И труд. Каторжный, неблагодарный, не знающий отдыха труд».

Безусловно, подобные взгляды священника были несовместимы с его пребыванием в рядах конфессии, считавшейся оплотом самодержавной власти. Церковь не могла справиться с иереем-бунтовщиком. Ссылка в Иоанно-Богословский монастырь в Лужском уезде «на клиросное послушание» лишь обострила конфликт Григория Петрова с руководством РПЦ, а потому в 1907 году ему было запрещено служить церковные службы, а в 1908 году он был лишен и иерейского сана. В 1907 году Григорий Петров был избран депутатом Государственной Думы. Лишение сана не дало ему возможности заняться политической деятельностью в составе кадетской фракции, к которой он принадлежал. В течение семи лет ему было запрещено посещать Санкт-Петербург и Москву. Оставалась журналистская и лекционная деятельность, чем бывший священник и занялся.

Челябинские жандармы о выступлениях Петрова

После лишения сана Г.С. Петров жил в Финляндии, в Крыму. Активно сотрудничал с газетой «Русское слово». Совершил множество поездок по стране. В Челябинске побывал дважды.

23 и 24 октября 1911 года он выступил здесь в «Новом клубе» на Саде-острове с лекцией «Литература и жизнь», а после возвращения из Тюмени, 1 ноября того же года, – в Народном доме с лекцией «Идейная пустота в современной литературе».

Лекции привлекли многочисленную публику, в основном интеллигенцию и молодежь. По долгу службы присутствовали на лекциях и челябинские жандармы, тщательно законспектировавшие выступления бывшего священника. И как это ни парадоксально, именно благодаря им мы можем сегодня узнать, что говорил Г.С. Петров, выступая в Челябинске. «По содержанию своему лекция не имела ничего общего с намеченной темой („Литература и жизнь“. – Прим, авт.)», – отмечал жандарм-рецензент. Однако все приводимые им примеры говорили об обратном. Лектор пытался показать, каким образом русская литература, вплоть до последнего времени бывшая «крайне ограниченной», стала первой из первых. Жандармские документы сохранили такой, например, пассаж Петрова: «Гёте слышал и шелест листьев, и шум травы», но «не слышал стона народа, изнывающего от всяких невзгод, цепей и палачей – и вот этот-то стон и вылился в произведениях современной литературы».

Григорий Петров утверждал, выступая в Челябинске, что в России «до тех пор не будет проявления свободной мысли и дела, пока народ не перестанет бояться каждого мундира или почтительно снимать шапку издали пред встретившейся кокардой». Его речь изобиловала афоризмами, и жандармы их с удовольствием воспроизводили. Так, говоря о роли интеллигенции в деле освобождения народа, он отмечал, что она (интеллигенция) часто пасует перед первым же препятствием – «замыслы орлиные, а крылья куриные, и дальше забора или навозной кучи мы подняться не можем». Аллегорически рисуя состояние России после первой русской революции, Григорий Петров отмечал, что позитивных изменений в жизни страны не будет, «пока народ не получит, не добудет полной свободы, пока народный корабль, шедший было к свободному выходу и севший на мель на пути к прогрессу, не будет сдвинут народом с этой мели».

Значительная роль в этом движении к свободе, по мнению лектора, принадлежала молодежи.

Челябинские реалисты и гимназистки, сидевшие позади Петрова на специально предоставленных им местах, несколько смущались отводимой им ролью, но в целом лекции прошли с очевидным успехом.

После революции

Падение царизма в феврале 1917 года вызвало в стране небывалую эйфорию. Манифестации, митинги, «свободные съезды духовенства и мирян». Вспомнили и о тех, кто пострадал при прежнем режиме. Имя Григория Петрова называлось в числе первых. С идеей реабилитации Г.С. Петрова и возвращения ему сана выступал на 1 – м съезде духовенства и мирян Челябинского викариатства священник В.М. Демидов, заявивший, что «Г. Петров своими проповедями, лекциями и книжками зажег священный огонь веры в тысячах русских полумертвых христиан и побудил многих молодых идеалистов пойти в народ на трудный подвиг иерейского пастырства». По предложению Демидова в адрес Григория Петрова была направлена от имени съезда приветственная телеграмма, в которой челябинское духовенство выражало ему свое сочувствие и желало «видеть его в своей среде, как служителя великим заветам Христа, – если к тому не встречается препятствий канонического характера». Первый Поместный Собор РПЦ, прошедший в 1917–1918 годах, не нашел таких препятствий и вернул Г. С. Петрову священнический сан.

Однако Октябрьскую революцию Григорий Спиридонович не принял, эмигрировал в Сербию (1920), а затем во Францию. Читал лекции, писал статьи и книги, жил обычной своей жизнью, но вдали от России, от своей Родины, которую мечтал видеть свободной и сильной.

18 июня 1925 года его не стало, тело было кремировано, а прах вывезен первоначально в Сербию, а затем в Германию.

Его останки нашли свой вечный покой в Мюнхене на кладбище Остфридхоф.

Примечание

Очерк впервые опубликован в газете «Вечерний Челябинск» 15 сентября 2006 года.

Надежда Плевицкая

Портрет Надежды Плевицкой работы Ф. Малявина. 1924

Курский соловей

Начало XX столетия нередко называют серебряным веком русской культуры. Литература, живопись, музыка переживали в те годы блистательный подъем и расцвет. Перечисление одних имен, воссиявших в те годы, заняло бы значительное время; притом что на вопрос, почему случился этот звездный час русской культуры, не ответит, наверное, никто. Возможно, это было связано с пограничным состоянием эпохи и почти физическим ощущением грядущих перемен, которым жило русское общество, а может быть, с тем, что деятели отечественной культуры вдруг уловили возможность единовременного синтеза и новомодных западных течений (например, символизм или футуризм), и традиционных восточных мировоззренческих систем (вспомним хотя бы Николая Рериха). В то же время не остались забытыми и свои, российские корни.