Грабеж – дело тонкое
Шрифт:
Терпеливо дождавшись, пока спортсменка закроет дверь, я слегка придержал ее за локоток. Не ожидая такой дерзости, она вонзила в меня взгляд своих огромных, окруженных сотнями едва заметных морщинок зеленых глаз. Ничего, пусть считает, что я хам, позволяющий себе распускать руки. Однако после добровольного предъявления свету своего кочета в рубашке, с перепугу застегнутой наискосок, можно так и не нервничать. Очень глупо сейчас выглядит ее напускная неприступность, когда в ее спальне, почесывая лысину, сидит верный муж чужой жены и думает, как избежать скандала.
– Последний вопрос, мадам, – сказал я, освобождая локоток. –
– Я вам не говорила, – ответила она, давая понять, что я могу оставить свои милицейские штучки для другой дуры. – Но тут действительно проживал Игорь Олегович Савойский. И ничего примечательного о нем, кроме того, что он никогда не хватал меня за руки, я вам рассказать не могу.
– Ладно, – согласился я. – Тогда спросим вашего ухажера. А если и он сейчас не вспомнит, освежим ему память прямо на дому. На другом дому. Приедем и освежим.
Дама провела меня в кухню и наглухо захлопнула дверь. После этого угрожающего жеста дотянулась до мини-бара и извлекла из его нутра графинчик водки.
– Будешь?
– В десять утра?
– Как хочешь. – Стограммовый стаканчик опустел так быстро, что я успел лишь проводить его изумленным взглядом.
Крякнув, как шабашник перед колкой дров, спортсменка села напротив меня и закинула одну на другую мощные ноги. Пола тигрового халатика соскользнула, и нога стала еще мощнее. Не знаю, как чувствует себя в постели с этим закаленным монстром лысый, только мне стало не по себе. Один удар такой ногой в живот, и Пащенко сможет разогнуть меня только домкратом.
– Игорь работает адвокатом, – сказала она, выуживая из литровой банки болгарских огурчиков наиболее подходящий в качестве закуски для ста граммов. – Жил в этой квартире пять лет. Мужик толковый, всегда советом помогал. Без очереди вопросы решал. Никогда не видела в его квартире награбленного, трупов или наркотиков. Что еще интересует?
– Я насчет внеочередного решения не понял, – пришлось признаться мне. Глядя, с каким хрустом мадам пожирает огурчик, я почувствовал во рту слюну. Не предполагал, что пожирание этой сексуальной машиной простого огурца будет выглядеть так аппетитно.
– Он нотариусом до прошлого года работал, – презрительно глядя в мою сторону, но мимо меня, пояснила спортсменка. – На Красных Партизан. Если не знаешь, то к нотариусу очереди всегда, как в Эрмитаж, а он, по соседской дружбе, всегда вопросы решал за пять минут. До развода они с женой там вместе работали. Он сейчас ушел, а жена до сих пор акты гражданских отношений визирует. – Ее взгляд переполз со стены на меня. – Только не копай под него, не надо.
Это прозвучало угрожающе. Как бы в подтверждение этого мадам дотянулась до графинчика и вновь наполнила стакан. Нужно сматываться побыстрее из этой квартиры, пока она не напилась до сексуального экстаза и не поимела меня и лысого по очереди...
– Вы не слышали такую фамилию – Решетуха?
– А это еще что за сучка?
– Это он. Миша Решетуха. Не слышали?
– Нет.
Лысый подкрался к двери так тихо и коварно, что, увидев в проеме кухонной двери его впалую грудь, на которой по-прежнему была криво застегнута рубашка, я вздрогнул.
– Ну, как же ты не слышала, дорогая? Один раз к нему какой-то Миша приходил. Помнишь, девятого мая, на День Победы?
Такие припадки гражданской сознательности меня всегда восхищали, восхищают и будут восхищать. Сейчас, когда товарищ пойман, так сказать, за орган работником другого органа, правда из него забрызжет, как газировка из сифона.
– Так, так... – зацепился я за правду. – А как тот Миша выглядел?
– Высокий, статный, атлет, одним словом. Я как раз тебе, дорогая, в дверь звонил, а он из квартиры Игоря Олеговича выходил. Игорь Олегович еще у дверей ему сказал: «Если что, звони, Миша», – и только потом выпустил его.
Мадам не помнила. Или не хотела вспоминать. Скорее второе, так как к Игорю Олеговичу Савойскому она сейчас испытывала куда больше симпатий, нежели к Антону Павловичу Струге. Как бы то ни было, я узнал главное. В этой квартире был некто по имени Миша. Высокий, статный и красивый. Атлет, одним словом. Пора убираться. Коротко попрощавшись, стараясь не видеть, как в спортсменку погружается очередная порция, я заторопился к выходу.
Изменник супружеской верности догнал меня, как летучая мышь, уже у самых дверей.
– Я бы, так сказать... Надеясь на взаимность... Учитывая посильную помощь и готовность к сотрудничеству... Было бы крайне неприятно, если бы супруга, так сказать... Мы же взрослые люди?
Я окинул взглядом фигуру лысого. Я не мог себе представить, что та гром-баба вытворяет с этим пятидесятикилограммовым телом в постели. Хотя есть всякие прибамбасы, типа кнутов, кожаных трусиков и удил...
– Все нормально, – заверил я его. – Мужчина создан для войны, а женщина – для отдохновения воина. Все остальное есть глупость.
– Не разговаривай с ним!! – донесся из кухни вопль. – Он тебе сейчас по ушам так проедет, что потом месяц не разгребешь!
«Это Ницше сказал», – хотел пояснить я, но, представив вопрос бабы – «А это что за сучка?», – поторопился выйти из опасной квартиры.
Гениально. Савойский до адвокатства трудился в нотариальной конторе на улице Красных Партизан! Той самой, адрес которой мне назвала Светка Юшкина. Именно в этой конторе оформлялись гражданско-правовые отношения при обмене квартир, и, по всей видимости, там же Витя Юшкин получал свои роковые двести тысяч. Вторая новость была не настолько ошеломляюща, насколько мало достоверна. Миша Решетуха, что совсем неудивительно, мог бывать на старом адресе Савойского. Предполагался обмен, значит, новый жилец мог приехать для осмотра нового жилья. Но странно другое. Сутягин, кому принадлежала квартира, уверял Земцова в том, что выкинул Мишу из квартиры и произвел обмен сам. Как прикажете понимать ситуацию в этом случае? С одной стороны, оправдывается и присутствие смятой повестки в квартире. Миша пришел да за разговором выкинул ненужную бумажку на пол. С людьми свинской направленности такое в гостях иногда случается...
С этими мыслями я и покинул квартиру спортсменки. Внизу, в машине, сидел Пащенко и терпеливо дожидался моих внятных и подробных объяснений.
А что ему объяснить? Я сам ничего сейчас не понимаю. Похоже на то, что сожитель спортсменки, глотающей по утрам водку, как кефир, лжет. Даже если допустить факт того, что Миша все-таки каким-то образом побывал в квартире Савойского, то согласиться с тем, что тот мог отпустить его из дома со словами – «Ты звони, Миша, если что», – трудно. Скорее, невозможно. Миша, простите, глух. Следовательно, никуда позвонить он не может. Такие вот дела...