Шрифт:
Стругацкий Борис & Аркадий
Град обречённый
Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ
– Как живете, караси?
– Ничего себе, мерси.
В.Катаев "Радиожираф"
...Знаю дела твои и труд твой, и терпение
твое, и то, что ты не можешь сносить развратных,
и испытал тех, которые называют себя апостолами,
а они не таковы, и нашел, что они лжецы...
Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МУСОРЩИК
1
Баки были ржавые, помятые, с отставшими крышками. Из-под крышек торчали
Из распахнутых ворот тянуло сырым ночным холодом, под сводом подворотни покачивалась на обросшем грязью шнуре голая желтая лампочка. В ее свете лицо Вана было как у человека, замученного желтухой, а лица Дональда не было видно в тени его широкополой техасской шляпы. Серые облупленные стены, исполосованные горизонтальными бороздами; темные клочья пыльной паутины под сводами; непристойные женские изображения в натуральную величину; а около дверей в дворницкую - беспорядочная толпа пустых бутылок и банок, которые Ван собирал, аккуратно рассортировывал и сдавал в утиль...
Когда остался последний бак, Ван взял совок и метлу и принялся собирать мусор, оставшийся на асфальте.
– Да бросьте вы копаться, Ван, - раздраженно произнес Дональд. Каждый раз вы копаетесь. Все равно ведь чище не будет.
– Дворник должен быть метущий, - наставительно заметил Андрей, крутя кистью правой руки и прислушиваясь к своим ощущениям: ему показалось, что он немного растянул сухожилие.
– Ведь все равно же опять навалят, - сказал Дональд с ненавистью. Мы и обернуться не успеем, а уже навалят больше прежнего.
Ван ссыпал мусор в последний бак, утрамбовал совком и захлопнул крышку.
– Можно, - сказал он, оглядывая подворотню. В подворотне теперь было чисто. Ван посмотрел на Андрея и улыбнулся. Потом он поднял лицо к Дональду и проговорил: - Я только хотел бы напомнить вам...
– Давайте, давайте!– нетерпеливо прикрикнул Дональд.
Раз-два. Андрей и Ван рывком подняли бак. Три-четыре. Дональд подхватил бак, крякнул, ахнул и не удержал. Бак накренился и боком грохнулся на асфальт. Содержимое вылетело из него метров на десять, как из пушки. Активно опорожняясь на ходу, он с громом покатился во двор. Гулкое эхо спиралью ушло к черному небу между стенами.
– Мать вашу в бога, в душу и святого духа, - сказал Андрей, едва успевший отскочить.– Руки ваши дырявые!..
– Я только хотел напомнить, - кротко проговорил Ван, - что у этого бака отломана ручка.
Он взял метлу и совок и принялся за дело, а Дональд присел на корточки на краю кузова и опустил руки между колен.
– Проклятье...– пробормотал он глухо.– Проклятая подлость.
С ним было явно что-то не в порядке в последние дни, а в эту ночь - в особенности. Поэтому Андрей
– Жили-были в одном городишке два ассенизатора - отец и сын. Канализации у них там не было, а просто ямы с этим самым. И они это самое вычерпывали ведром и заливали в свою бочку, причем отец, как более опытный специалист, спускался в яму, а сын сверху подавал ему ведро. И вот однажды сын это ведро не удержал и обрушил обратно на батю. Ну, батя утерся, посмотрел на него снизу вверх и сказал ему с горечью: "Чучело ты, говорит, - огородное, тундра! Никакого толка в тебе не видно. Так всю жизнь наверху и проторчишь".
Он ожидал, что Дональд хотя бы улыбнется. Дональд вообще-то был человек веселый, общительный, никогда не унывал. Было в нем что-то от студента-фронтовика. Однако сейчас Дональд только покашлял и глухо сказал: "Всех ям не выгребешь". А Ван, возившийся возле бака, реагировал и вовсе странно. Он вдруг с интересом спросил:
– А почем оно у вас?
– Что - почем?– не понял Андрей.
– Дерьмо. Дорого?
Андрей неуверенно хохотнул.
– Да как тебе сказать... Смотря чье...
– Разве оно у вас разное?– удивился Ван.– У нас - одинаковое. А чье у вас самое дорогое?
– Профессорское, - немедленно сказал Андрей. Просто невозможно было удержаться.
– А!– Ван высыпал в бак очередной совок и покивал.– Понятно. Но у нас в сельской местности не было профессоров, поэтому цена была одна пять юаней за ведро. Это - в Сычуани. А в Цзянси, например, цены доходили до семи и даже до восьми юаней.
Андрей наконец понял. Ему вдруг захотелось спросить, правда ли, что китаец, пришедший в гости на обед, обязан потом опорожниться на огороде хозяина, однако спрашивать это было, конечно, неловко.
– А как у нас сейчас, я не знаю, - продолжал Ван.– Последнее время я не жил в деревне... А почему профессорское ценится у вас дороже?
– Это я пошутил, - сказал Андрей виновато.– У нас этим делом вообще не торгуют.
– Торгуют, - сказал Дональд.– Вы даже этого не знаете, Андрей.
– А вы даже это знаете, - огрызнулся Андрей.
Еще месяц назад он ввязался бы с Дональдом в яростный спор. Его ужасно раздражало, что американец то и дело рассказывает о России такие вещи, о которых он, Андрей, и понятия не имеет. Андрей был тогда искренне уверен, что Дональд просто берет его на пушку или повторяет злопыхательскую болтовню Херста. "Да шли бы вы с вашей херстовиной!" отмахивался он. Но потом появился этот недоносок Изя Кацман, и Андрей спорить перестал, огрызался только. Черт их знает, откуда они всего этого набрались. И бессилие свое он объяснял тем обстоятельством, что он-то пришел сюда из пятьдесят первого года, а эти двое - из шестьдесят седьмого.