Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв
Шрифт:
– А, эта, – донесся из темноты голос Бобби, – это три-Джейн. Вы ее видели?
– Странная она, – сказал Слик.
– Она мертвая, – сказал Бобби. – Вы видели ее конструкт. Растранжирила все состояние своей семьи, чтобы построить эту штуку.
– Ты… э-э… живешь с ней? Здесь.
– Она терпеть меня не может. Видишь ли, я это все украл. Увел ее «ловца душ». Когда я рванул в Мексику, она уже успела загрузить в «алеф» свой конструкт, так что она была тут раньше. Закавыка в том, что она умерла. Я хочу сказать, во внешнем мире умерла. А тем временем все ее дерьмо там, снаружи, все ее
Даже никакого щелчка.
Сперва Слик решил, что они вернулись в тот серый дом, где он встретил Бобби впервые, но эта комната была меньше, и ковры и мебель отличались от тех, правда, он не мог сказать чем. Богато, но без показного блеска. Тишина. На длинном деревянном столе горела лампа под зеленым стеклянным абажуром.
Высокие окна с выкрашенными белой краской рамами разделяют белизну за окнами на равные прямоугольники, и белизна эта, наверное, снег… Он стоял, касаясь щекой мягкой шторы, глядя в обнесенную каменной оградой снежную пустоту.
– Лондон, – говорил тем временем Бобби. – Ей пришлось отдать мне это в обмен за серьезную вуду-хрень. Думаю, они не захотели иметь с ней никаких дел. Много ей это, черт побери, дало! А вот они стали как-то блекнуть, расплываться, что ли. Иногда их еще можно вызвать, но отдельные личности сливаются…
– Все сходится, – сказал Джентри. – Они вышли из первопричины, из того, «Когда Все Изменилось». До этого ты уже додумался. Но ты еще не знаешь, что именно там произошло, так?
– Нет. Знаю только где. В «Блуждающем огоньке». Она рассказала мне эту часть истории. Думаю, это все, что она знает. На самом деле ей на это плевать. Ее мать создала парочку ИскИнов, очень давно, когда они только-только начали появляться. Судя по всему, мощные были штуки. Потом мать умерла, а ИскИны остались вариться в собственном соку. Один из них затеял собственную игру. Хотел слиться со вторым…
– Слился. Вот тебе первая причина. Все изменилось.
– Так просто? Откуда ты знаешь?
– Потому что я шел к этому с другой стороны, – сказал Джентри. – Ты занимался причиной и следствием, а я искал контуры, образы во времени. Ты обшарил всю матрицу внутри, а я рассматривал ее снаружи как единое целое. Я знаю то, чего не знаешь ты.
Бобби не ответил. Слик отвернулся от окна и увидел девушку, ту самую. Она стояла у противоположной стены наискосок от него. Просто стояла.
– Дело не в одних лишь тессье-эшпуловских ИскИнах, – продолжал Джентри. – На верх колодца поднялись люди, чтобы взломать базы данных «Т-Э». У них был китайский военный ледоруб.
– Кейс, – вставил Бобби. – Парень по имени Кейс. Эту часть я знаю. Синергический эффект…
Слик наблюдал за девушкой.
– И сумма оказалась больше слагаемых? – Судя по всему, Джентри действительно наслаждался разговором. –
– Ага, – сказал Бобби. – Вроде того.
– Все, пожалуй, несколько сложнее, – сказал Джентри и рассмеялся.
А девушка исчезла. Никакого щелчка.
Слик вздрогнул.
32
Зимний путь (2)
Ночь спустилась, когда вечерняя толчея достигла своего пика, но все равно это было не похоже на Токио – никаких тебе толкателей-осия, чья работа была вклинивать в набитый вагон запоздалых пассажиров перед самым закрытием дверей. Стоя на ветреной платформе Центральной линии, Кумико задумчиво изучала опускающуюся на город розовую дымку заката. Колин прислонился к сломанному торговому автомату с рядом пыльных, в трещинах, окошек.
– Теперь пора, – сказал он, – и на станциях «Бонд-стрит» и «Оксфорд-Серкус» держись скромнее и старайся опускать голову.
– Но мне же придется заплатить на выходе?
– Есть способы и отвертеться, – сказал он, отбрасывая челку со лба.
Девочка направилась к лестницам, не спрашивая его больше, как добраться до противоположной платформы. Ноги у нее снова замерзли, и она не могла удержаться от мыслей о меховых ботинках, которые остались стоять в шкафу в ее комнате в доме Суэйна. Она решилась на сочетание каучуковых гольфов на жесткой подметке и французских сапожек на высоком каблуке, чтобы усыпить бдительность Дика – пусть даже не думает, будто она способна бежать. Но теперь с каждым укусом холода она об этом жалела.
Проходя по туннелю к соседней платформе, Кумико разжала руку на модуле – Колин мигнул и исчез. Стены туннеля покрывала истертая белая керамическая плитка с декоративной полосой зелени. Девочка вынула руку из кармана, и на ходу вела пальцами по зеленым квадратам, думая о Салли и Финне и о том, что зима в Муравейнике пахнет иначе, как вдруг дорогу ей ловко заступил первый Дракула. В мгновение ока она оказалась в тесном кольце – четыре черных дождевика, четыре обтянутых кожей мертвенно-бледных черепа.
– О! – проговорил первый. – Какая встреча.
Они смотрели друг на друга в упор – Кумико и Дракула. От него несло табаком. Мимо них текла своей дорогой вечерняя толпа, укутанная в основном в темную шерсть.
– Надо же, – протянул голос справа. – А это еще что такое?
Рука в черной перчатке из потрескавшейся кожи поворачивала у нее перед носом модуль «Маас-Неотек».
– Модная зажигалка, а? Пощупаем япошку?
Рука Кумико непроизвольно скользнула в карман, прошла его насквозь – сквозь бритвенный разрез – и схватила воздух. Паренек захихикал.
– Денежки у нее в сумке, – сказал другой. – Помоги-ка ей, Рег.
Взмах рукой, и кожаный ремешок сумочки оказался перерезанным надвое.
Первый Дракула подхватил сумку, с ловкостью профессионала обернул вокруг нее болтающиеся концы ремешка и засунул себе за пазуху.
– Вот так-то!
– Эге, да они у нее в штанцах!
Смех – это она зашарила под несколькими слоями свитеров. Живот резануло болью, когда она обеими руками рывком высвободила примотанный изолентой пистолет – и ткнула дулом в щеку того, кто держал модуль.