Граф Орлов, техасский рейнджер

Костюченко Евгений Николаевич ""

— Почти всех, кто тут валяется, я знаю, — сказал Джонс. — А тебя вижу впервые.

— Я оказался тут вместе с Шоном.

Командир рейнджеров недоверчиво разглядывал его.

— С Шоном? Прайс всегда работает один.

— Я тоже. Но мы с ним гонялись за одним и тем же зверем. Вот и встретились тут.

— Где он?

— В доме.

Жеребец брезгливо переступал через тела и недовольно отфыркивался, приближаясь к дому. Джонс свесился с седла, заглядывая в окно.

— Что с ним?

— Ранен. Чтобы его

взять, люди Джерико обрушили дом. Вытащили Шона из-под обломков. Наверно, ему отбило внутренности. Или что-то с позвоночником. Не могу сказать точно. Я не врач, — сказал Орлов.

— А кто ты?

Капитан Орлов неопределенно отмахнулся:

— Так, прохожий.

— Если не Шон, то кто залил Кальенте кровью? Ты? И твой приятель на крыше?

— Ты не судья, чтобы задавать мне такие вопросы, — ответил Орлов. — Лучше прикажи своим парням быстрее соорудить носилки для Шона. Надеюсь, в Эль-Пасо найдется настоящий доктор?

* * *

Рейнджеры капитана Джонса прекрасно знали свои обязанности. Они не обязаны были заботиться о чистоте и благоустройстве техасских поселений. Вместо того, чтобы убирать следы кровавого побоища, они просто выгнали из домов все оставшееся население Агуа Кальенте — женщин, стариков, подростков. Нашлось и несколько мужчин, и капитан Джонс придирчиво осмотрел их руки и лица. Однако следов пороха не обнаружил, и те, вздохнув облегченно, живо присоединились к односельчанам, рьяно наводящим порядок. Убитых было приказано складывать в два ряда — чужаков отдельно от местных. Но местных не оказалось.

— Что ж, тем лучше, — заявил Джонс, оглядев тела. — Так и доложу. Банда, ограбившая банк, подверглась нападению другой банды. Обе группы понесли потери и разбежались в разные стороны. А сейф бросили. Так и доложу.

Прайс пришел в себя и сразу потребовал виски. Джонс глянул на Орлова, тот отрицательно помотал головой.

— Извини, Шон, у меня только вода, — сказал Джонс. — Сам знаешь, в патруле сухой закон.

— Не жмись! У тебя всегда есть виски, чтобы промывать раны, — разозлился Прайс. — Я не хочу умереть трезвым!

— Когда тебя поведут на виселицу, тогда и напьешься. А другого повода для смерти у тебя не будет.

— Позови Пола! Он не такой зануда, как ты!

— Я здесь, — капитан Орлов присел рядом с ним.

— Поройся в доме, там наверняка припрятаны ящики первоклассного виски. Найди хоть текилы! Мне бы глоток огненной воды, иначе я никогда не встану на ноги.

— У меня в номере осталась бутылка. Сейчас мы вернемся в Эль-Пасо, там и выпьем, все вместе.

— Черт с вами, — устало проговорил Прайс. — Ты уже записался? Нет? Капитан Джонс, позвольте рекомендовать вам моего друга Пола. Он из Арканзаса, но это единственный его недостаток. А так — отличный парень. Запишите его в свою роту, сэр.

— Слушаюсь, сэр! — серьезно ответил Джонс.

Рейнджеры

подняли одеяло, на котором лежал Прайс, и подвесили его между двумя лошадьми. В таком гамаке ему будет лучше, чем в тряском фургоне, куда погрузили неприступный сейф.

Ротмистр Бурко подвел к Орлову его аппалузу.

— Еле далась, — пожаловался он. — На вид — голубка голубкой, а кусается, как черт!

— Полагаю, что чертям сподручнее бодаться, а не кусаться, — заметил Орлов.

— Вот и объясни это своей чертовке!

Сам Бурко восседал на стройной вороной кобыле с седой полоской на горле. Он успел раздобыть где-то новые сапоги со шпорами, городской сюртук и щегольскую шляпу серого фетра. Видимо, ему стоило немалых душевных мук сдать весь свой арсенал рейнджерам, но Орлов все же видел, что в кармане его сюртука остался короткоствольный «смит-вессон». Тот самый, который должен был пополнить коллекцию Военно-ученого комитета Генерального штаба.

— Револьвер оставишь себе? — спросил капитан Орлов, когда они выехали из Кальенте, замыкая колонну рейнджеров.

— Если позволишь.

— Помилуй, я-то здесь причем? Мне просто хотелось знать, позволительно ли вашему брату оставлять себе заграничные штучки.

— Досмотру не подвергался, сколько ни ездил, — чуть заносчиво ответил ротмистр, но тут же улыбнулся. — Ты уж извини, Павел Григорьич, но посылочку твою мне пришлось вскрыть, дабы супостатам не досталась. Оружие, сам видишь, присвоил и употребил. А письма изничтожил.

— Неужто съел?

— Съесть не съел, но тайну сохранил. Так что писем начальство твое не получит. Но, коли желаешь, могу на словах передать. Все равно мне с твоими встречаться придется.

— По какому поводу?

— По поводу твоей службы потаенной.

Капитан Орлов полез в карман за трубкой, но не нашел ее.

— Чего задумался? — спросил Бурко. — Опасения свои отбрось, я лишнего не сболтну. Глядишь, повышение выйдет.

— Повышение? В тех письмах я на волю просился, Сережа. На волю. Я уж со счета сбился, сколько рапортов подавал. Не отвечают. Не хотят отпускать. И домой не отзывают. — Орлов помолчал и добавил, как бы между прочим: — Может, я в списки какие попал, в нехорошие?

Слух о жандармских списках дошел до капитана Орлова, еще когда он находился в гибралтарской командировке. Якобы в России действует некий «исполнительный комитет», ставящий целью свержение монархии, и якобы с этим комитетом связаны некоторые офицеры, как полевые, так и штабные. И якобы Третье Отделение уже составило списки всех, кого надобно проверить. Что-то там было еще, такое же скользкое и неопределенное. Тогда он постарался быстрее забыть об этих слухах, потому что казалось, что к нему-то они точно не имеют никакого отношения. И вот, пожалуйста! Столько лет прошло, а память услужливо подбросила эдакую мерзость…