Граф Рысев 5
Шрифт:
— И вы решили на мне это проверить? — я почувствовал, как удивлённо приподнимаются брови.
— Иннокентий Петрович, просто отдайте кому-нибудь этот ножичек, — из-за моей спины высунулась Маша. — Его сиятельство после ранения довольно нервно относится к подобным вещам.
— Василий! — портье выскочил из-за стойки и бегом подбежал к хозяину. — Забери эту гадость, не видишь, его сиятельство переживает. — И он отдал тесак подбежавшему парню, после чего повернулся ко мне со сладкой улыбочкой. — Евгений Фёдорович, я так счастлив нашему сотрудничеству. Прибыль взлетела, особенно за счёт
— Я рад, словами не передать, как. Но мне хотелось бы пройти в свой номер, чтобы смыть с себя все следы пребывания в клинике. — Я медленно отпустил дар. Огонь с моих рук исчез, и тут же заныло повреждённое плечо. Да чтоб его. Сколько оно меня ещё мучить будет?
— Конечно — конечно, — закивал Иннокентий. — Вас проводить?
— Не стоит. — Я криво усмехнулся и мы, наконец, пошли к своему номеру. — Не понимаю, почему у всех такая реакция? — спросил я, когда мы остановились перед дверью, которую Маша принялась открывать. — Это не первая тварь для меня и, подозреваю, не последняя.
— Ты действительно не понимаешь. Здесь некуда бежать, негде спрятаться. Гарнизон, ну, ты сам видел. Погибли бы все, Женя, — серьёзно ответила Маша. — Включая изменённых лошадей. Ну, может быть, Медведева бы успели эвакуировать. Вам с Олегом действительно благодарны. Смирись уже с этим.
— Постараюсь, — ответил я, заходя в номер. Раздеваться я начал ещё в коридоре. Всё, что мне сейчас хотелось — это принять ванну.
— Женя, тебе нельзя сильно распаривать швы. Никита особенно акцентировал на этом внимание. Только душ, никакой ванны. И недолго. — Сообщила мне Маша, раскладывая на постели свежую одежду.
— Да вы издеваетесь, — процедил я. — Маш, вы смерти моей хотите! — крикнул я ей уже из душа.
— Женя, не заставляй меня стоять перед дверью с часами, будь хорошим мальчиком.
— Я им в жизни не был, интересно с чего бы мне сейчас хорошим мальчиком становиться? — пробормотал я, вставая под тугие струи, тем не менее пытаясь беречь руку. При этом принялся обдумывать то, что сказал мне вчера Леднёв.
— … ради всех богов, уберите его из моего игорного дома. — Леднёв сложил руки в умоляющем жесте.
— Так, а вот с этого места поподробнее, — я нахмурился. В связи с неважным внешним видом Мамбова, этот крик души владельца игорного дома заставлял напрячься.
— Его сиятельство скоро распугает всех моих клиентов, — начал рассказывать Леднёв. — Он играет. Много играет, но никогда не идёт на крупную игру. Он просто обдирает обычных игроков, Евгений Фёдорович. За вечер умудряется за каждым столом посидеть.
— Та-а-а-к, — я потёр переносицу. — Я с ним играл в поезде. Идиот, — и легонько дёрнул себя за отросшие волосы. Надо бы постричься, а то снова придётся идиотский хвост завязывать. — Мамбов пьёт?
— Пьёт, — не стал скрывать очевидного Леднёв. — Я сразу подумал, что стресс у человека. Такой бой, да ещё и друг почти при смерти лежит… Сначала его сиятельство частенько проигрывал. Но, мне сразу показалось, что его это не смущает. Но очень внимательно наблюдал за самой игрой. И практически не обращал внимания на результат. А пять дней назад началось вот такое. За вечер его сиятельство проводит очень много игр и выигрывает крупную сумму. Я следил за ним лично. Мошенничества в чистом виде нет. Он даже, паскудно улыбаясь, согласился провести магическую проверку.
— Что Олег при этом сказал?
— Что ему везёт в игре, потому что крупно не повезло в любви, — вздохнул Леднёв.
— Козёл, — я протёр лицо руками. — Кроме твоего игорного дома, этот страдалец куда-нибудь наведывается?
— Во все три, которые есть в форте. Я боюсь, что добром это не кончится. — Гриша покачал головой.
— Ты что не мог его обломать пару раз? Сдал бы херню и пускай выкручивается, как знает. — Я прошёлся по комнате. Похоже, я переоценил эти заведения. Те методы, которые я видел во сне, здесь почему-то распознать не могут. Где меня этому учили? От подобных мыслей даже голова заболела.
— В том-то и дело, что я как крупье выступаю только при больших играх с большими ставками, как ваша игра, ваше сиятельство. — Ответил Леднёв. — Моё вмешательство выглядело бы подозрительным. — Он замолчал, Маша с беспокойством поглядывала на меня, я же нарезал круги по палате. — Перед тем, как его сиятельство начал выигрывать, он сказал: «Я понял, как он это делает». Это что-то значит?
— Да, — я кивнул и потёр занывшее так не вовремя плечо. — Как я уже сказал, мы со скуки в поезде играли в карты. Он полвечера наблюдал за моей игрой. — Остановившись, я тупо смотрел в стену. — Олег — очень хороший аналитик. Вот в чём тут дело. Он понял принцип. Да что же ты такой умный-то? Ты же художник, мать твою! — и я ударил кулаком здоровой руки на стене. — Как земля вообще такое паскудство носит? Граф, красавец, художник, с реакцией и смертоносностью своей покровительницы, благородный, в меру честный, да ещё и умный, иногда даже слишком умный. Но, природа любит равновесие, поэтому Олегу так не везёт с женщинами.
— А тебе? — спросила Маша улыбаясь.
— А что мне? Я абсолютно гармоничен. Все мои достоинства компенсируются жутким характером и абсолютной беспринципностью. Поэтому меня женщины любят, — ответил я самодовольно улыбаясь. — Правда, сейчас исключительно издалека… Ну, не будем о грустном. — И я ловко увернулся от брошенной в меня Машей подушки. — Собственно, вот и причина того, почему издалека.
— Что нам делать? — спросил Леднёв, напряжённо глядя на меня.
— Я придумаю что-нибудь, — подняв подушку, отнёс её на кровать. — Правда, для этого нужно, чтобы меня отсюда выпустили.
— Женя, вылезай, — раздался из-за двери напряжённый голос Маши.
— Вылезаю, не беспокойся. — И я решительно отключил воду.
Маша действительно беспокоилась и это, как ни странно, грело душу. Дальше мне предстояло вытерпеть смазывание шрамов этой жгучей дрянью, которую жена заботливо прихватила с собой из клиники.
Стоически терпя, и сегодня для разнообразия только шипя сквозь стиснутые зубы, я сидел на стуле в одних штанах, когда в дверь стукнули, и в номер впорхнули две знакомые горничные.