Граф Суворов 5

Шаман Иван

— Это ложь. — проговорила женщина, чьи волосы были собраны под черным платком, но я заметил, как ее пальцы сжались на плече Георгадзе.

— Увы, нет. И сейчас одна из пленных — беременна. Она ненавидит себя, своего будущего ребенка, а больше всего ненавидит тех, кто с ней это сделал. Постепенно она приходит в себя, как и другие пленные. Некоторые из которых — весьма сильные дарники. — ответил я, внимательно наблюдая за реакцией Вахтанга. — Так что вскоре они уже смогут рассказать и что происходило в плену, и как они туда попали.

— Они сами виноваты в том, что сдались в плен. —

вздернув подбородок сказал Георгадзе. — Настоящий воин не сдастся врагу живым!

— Там было мало воинов, и много женщин и детей. А те, кого можно было бы отнести к воинам — скорее инвалиды. Без рук и ног. — ответил я, пожав плечами, и взгляд собеседника на мгновение вспыхнул. — К нашему великому счастью, у империи пока хватает сил для того, чтобы стереть весь флот османов в порошок. Жаль только не хватает времени и мотивации. Но я постараюсь сделать так чтобы все узнали об их злодеяниях. Благо на дворе не девятнадцатый век.

— Легко очернять врага, но турки не враги грузин и кавказцев, а братья, в отличие от русских северян. — зыркнув в мою сторону произнесла женщина. — Прошу тебя дорогой, я устала, отвези меня домой.

— Прощайте, Алекандр. — сказал Георгадзе, поднимаясь. — Наше общение было любопытным, хоть я и не получил от него удовольствия.

— И вы прощайте. Думаю, вскоре увидимся. — улыбнулся я, от чего женщина вздрогнула и потянула мужа за рукав.

— Послушайте, генацвале Карло, вы знаете только что вышедшего из клуба мужчину? Он представился капитаном «Мусавата». — спросил я, вернувшись к старику.

— Горячий парень, верно? — усмехнулся Карло. — Как и вы — не из наших. С юга.

— Благодарю. — кивнул я, поднимаясь. И уже собирался позвать Ангелину, как девушка сама ко мне подошла. — Ну как успехи? Выяснила, что скрывается за вывеской клуба? На сколько я понял название «богомол» он носит не просто так, и женщины тут чуть ли не главные.

— Ну с главными ты переборщил, дорогой, но влияние и вес у них явно имеются. К слову, многие из них действующие офицеры и дарники. Много вдов, с силой и детьми, но без мужей. А еще они обсуждают очень интересные идеи о равноправии. — улыбнулась Ангелина. — Все же в восточных землях с этим еще проблемы.

— Вот как? А что-то более существенное? — уточнил я, взяв девушку под локоть и уведя за освободившиеся столики.

— Ролик с пленными произвел на них яркое впечатление. Особенно когда одна из женщин увидела девушку, которую остальные назвали Гела. Вроде как она — одна из местных дворян. Последняя в роду. — уточнила Ангелина, открыв фотографию. Освобожденную я видел, и не один раз, сам оказывал ей помощь и возвращал в нормальное состояние меридианы. Но общаться пока не довелось, она, как и другие все еще находилась в шоковом состоянии.

— Нам понадобится несколько дней, чтобы привести их в чувство и собрать истории. — задумчиво проговорил я. — Раньше не выйдет. Но пара идей, что мы можем сделать, у меня уже появилась. Судя по всему, османы получили некоторую поддержку среди офицеров, и чтобы их сковырнуть придется серьезно повозится. Ну или решить проблему другим путем. Но нам понадобится рупор.

Петроград, предместья особняка Юсуповых.

—

Вон он! Держи гада! — выкрикнул полицейский, на бегу придерживая фуражку и указывая на улепетывающего молодого человека. Наперерез юноше кинулось сразу несколько жандармов, и ему пришлось вильнуть, прячась в парадной общего дома. Узкий коридор, лестница и единственная сквозная дорога.

Казалось, он сможет сбежать, не подставляясь, но вот с другой стороны завизжали шины, и выход перекрыл автомобиль жандармов. Остался только один путь — наверх. Не теряя драгоценных секунд, он рванул, перепрыгивая по две ступени и помогая себе руками, на которых непроизвольно появились когти.

Сапоги жандармов частой дробью стучали всего на пролет ниже, а двери как на зло оказались металлическими, которые не выбить обычным пинком. Надо же на обычной, рядовой миссии так проколоться. Очередные переговоры, доставленное сообщение, а у него на хвосте буквально висит половина спец корпуса полиции.

В ярости он не сдержался, ударив этим самым хвостом по перилам, и железо жалобно звякнуло, изогнувшись. Вверх! Нельзя применять здесь силу. Этаж, еще этаж. Но вот лестница кончилась, а путей к отступлению он так и не увидел. Вернее, уже она. Черты парня окончательно расплылись, вернув существу ее нормальные пропорции.

Врата? Нет, после прошлого раза их чуть не вычислили. Чердак!

Искаженный пружиной ударился о металлическую створку, активируя родную, но все еще плохо подчиняющуюся силу. Удар вышиб крышку чердака, но одновременно выбил окна и покорёжил металлическую лестницу. Взмах когтей, и ее остатки рушатся вниз металлическими полосками.

— Лестницу! Свет сюда! Окружайте квартал! — слышались крики, но искаженный уже растворился в тенях, а спустя несколько минут из соседнего дома вышли на прогулку женщина, с дрожащей на руках маленькой девочкой, которую она оставила в обговоренном месте, на скамейке, где еще через пять минут ее забрала зареванная и перепуганная мать.

Глава 20

Ингода главное — это не спешить. Особенно если приходится врачевать разум, а не тело. Из всех пленных в более-менее адекватном состоянии остался только инвалид-военный, который сумел вразумительно ответить на вопрос о звании, назвать свои полные фамилию имя и отчество, после чего мы через Багратиона обратились в армейский штат и выяснили что он считается погибшим, а дома его ждет жена и сын.

С остальными ситуация была хуже, иногда — гораздо хуже. Люди, стараясь скрыться от ужасной окружающей реальности закукливались в собственном сознании, опускаясь до состояния овоща. Ни пища, ни мягкая постель или внешние воздействия не приводили их в чувства. И я был настроен на реабилитацию длиной в несколько месяцев, когда Константин предложил свозить их в баню.

Удивительно, но сероводородные ванны сработали на всех. Не на всех одинаково правда, и часть помещений пришлось мыть, но в больше половины пленных, оказавшись в теплой воде уже через пять минут покоя начали проявлять естественные реакции. Кто-то водил руками по поверхности, я заметил смешки, и умиротворение на лицах.