Граф в законе (сборник)
Шрифт:
— Шестьсот тысяч. Согласно договору, — ответил прилизанный.
Виктор сказал строго:
— Одну сумку не убирайте. Я возьму с собой.
На лице служащего отразилось замешательство.
«Я — Максим Максимович, ты понял, отбросил все сомнения…»
Взяв брезентовую сумку, Виктор вышел из хранилища и суховато бросил сквозь железные прутья:
— Потом зайдешь ко мне. Оформим как надо.
— Хорошо, хорошо, — закивал прилизанный.
На улице Виктор, ощущая неприятный холодок от спрятанной под пиджак сумки, остановил такси.
— К
Шофер вел машину с уверенной лихостью автогонщика. Но Виктор часто с омерзением отворачивался вправо, когда замечал, как в порыве усердия розовый язык его смачно облизывает искривленные в плотоядной улыбке маслянистые губы.
«Э, черт, опоздал на зеленый. Но баба, баба-то какая! Ух ты! Ну чего, чего прешь на мою полосу! Как с картинки. Ну повезло! Расскажи — не поверят. Чего тормозишь, гад? Объехать его, что ли…»
«Опять бабы!» Виктор едва сдерживал издерганную душу от непредсказуемого взрыва. Можно заставить человека замолчать. Но как заставить его не думать?
Водитель неожиданно предложил:
— Послушай, шеф, а тебе не нужен крохотный японский магнитофончик? Дешево. Дашь пять баксов — и твой.
— Зачем он мне? — удивился неожиданному предложению Виктор. А напряженная душа его от перемены темы осела успокоенно.
— Как зачем? Смотри, на двух пальцах размещается. Здесь нажмешь — записывает, здесь — говорит.
Виктор вспомнил, как мечтал о таком магнитофоне на лекциях в институте, и согласился.
— Давай.
Магнитофон лег в карман рядом с «Голгофой».
— У меня с этой вещицей такая история связана!.. Расскажу — не поверишь.
— Потом расскажешь, — отмахнулся Виктор. — Рули на Пироговку. Там меня подождешь минут десять. У общежития.
Пана не было. На кровати в грязных тяжелых ботинках валялся Стинг. Досадно, вторая часть задуманного плана срывалась.
— Пришел? — недовольно встретил его Стинг, опуская ботинки на пол.
— Не к тебе, а к Пану, — в той же грубоватой тональности ответил Виктор, а про себя продолжил: «Ты меня боишься. Говоришь уважительно…»
Стинг сказал примирительно:
— Да я так… Для порядку. Сюда ходить не всем велено. А Пан будет завтра, не раньше.
— Жаль, — искренне посетовал Виктор. — А я ему большие деньги привез.
— Могу передать… — прозвучало уже заискивающе.
А что, может, ему отдать? Эта идея показалась Виктору забавной. Стинг, Пан — какая разница? И он выложил на стол инкассаторскую сумку, поманил к себе пальцем Стинга. Тот шагнул вперед, встал рядом с Виктором.
— Слушай меня внимательно.
— Ага! — глупо, по-идиотски кивнула обезьянка.
— Если Пана сейчас здесь нет, значит, он уже никогда не придет. — «Ты веришь мне… Веришь каждому моему слову!» — Значит, сгорел Пан. А тебе надо срочно исчезнуть из России. Вот сто тысяч долларов на первые расходы. Заграничный паспорт есть?
— Ага!
— Бери деньги, пока тебя не накрыли, добывай визу и лети в Женеву. Там тебя встретят. Пароль «Кондауров». Запомнил?
— Ага, Кондауров, — отозвалось послушное эхо.
— Поживешь там годика два-три. Пан даст тебе сигнал, когда возвращаться.
«Ты мне веришь! А меня забыл. Меня здесь не было. Денег я тебе не давал…»
Стинг бросил сумку в потертый рюкзак.
— Так я того… Мотаю.
— Не мотаю, а лечу как пуля. Фараоны сейчас здесь будут.
Стинг мгновенно испарился.
Оставшись один, Виктор подошел к знакомому столу, налил себе стакан минеральной воды. Увидел меж тарелок пухлый конверт. Открыл его. Доллары. Увесистая пачка. Решил: «Позаимствую. Не обеднеет».
Посидел немного, успокоенно, беззаботно, ни о чем не думая. С особым, полусадистским удовольствием набрал на телефонном диске 02.
— Милиция? Срочно сообщите Кондаурову из МУРа. Банк «Мегаполис» взял Пай. Его сообщник — не знаю фамилии-имени. Кличка Стинг. Рост примерно метр восемьдесят пять. Похож на обезьяну. Сейчас он в Шереметьеве. Хочет увезти деньги в Женеву. Откликается на пароль «Кондауров». Да-да, именно «Кондауров»! Кто сообщил? Старшина Сомов. Все! Некогда! Спешу!
Толстогубый водитель ждал его с нетерпением.
— Так слушай, расскажу тебе забавную историйку про одну бабу.
— Чуть позже, — опять сдержал его Виктор, догадываясь, с каким пошлым идиотским восторгом будет преподнесена ему очередная шоферская байка о придорожной случке. — Заедем в магазин «У Алины». Тут рядом, я покажу.
Повезло. Та же розовощекая девушка стояла за прилавком.
— Приехал вернуть долг.
Девушка недоуменно захлопала ресницами.
— Недавно вас ограбили. Взяли шесть миллионов рублей. Это сделал я. Простите.
Ресницы вскинулись вверх, застыли.
— Возвращаю вам в два раза больше. — Он протянул ей конверт. — Здесь почти три тысячи долларов. До свидания!
Пристально глянул на нее. «Ты забыла, как я выгляжу… Забыла…» Повернулся и вышел.
Толстогубый водитель обежал машину, услужливо открыл дверцу.
— Ну, садись. Счас расскажу…
— Спасибо. Ты свободен, — ответил Виктор и рассмеялся: у водителя слепилось такое страдание на лице, что он, казалось, готов был вернуть щедрую плату за проезд — пятьдесят долларов, только бы его выслушали.
В уличной кутерьме смех растворился, точно его и не было. Все намеченное сделано. Что теперь? Что дальше? Бред залетающих мыслей опять будоражил, опять гнал куда-то, вытеснял отовсюду, где он проходил.
Виктор пробивался сквозь шеренги затылков. Именно затылков. В толпе лиц почти не видно. Там самостоятельно живут волосатые затылки, уши. Но шальные мысли их все равно колко казнили мозг. И как он ни ускорял шаг, они настигали его. Создавалось ощущение стояния на месте, висения на месте, а еще вернее — отсутствия своего места в мире. Где, где можно найти желанный покой? Вера? Возникли неприязненные смутные догадки. Приходила по просьбе Пана. Только она знает все. А Пан уверяет, что его разведка все выведала. И на даче Хозяина все-таки была она. «С таким ушастым… Ха-ха! Засмеют…» Нет, Вера не поможет.