Графиня де Шарни. Том 2
Шрифт:
Босир развязно поклонился и вышел.
Питу поискал взглядом Майяра: Майяр исчез.
— Кто видел, куда пошел господин Майяр? — спросил он.
— Мне показалось, — сообщил один из арамонцев, — что он поднялся по лестнице.
— Правильно вам показалось, — подтвердил Питу, — вон он опять спускается.
Майяр в самом деле спускался в это время по лестнице, и благодаря длинным ногам он шагал через одну ступеньку, так что очень скоро уже был в вестибюле.
— Ну что, — спросил он, — нашли что-нибудь?
— Нет, —
— А мне повезло больше вашего: я нашел футляр.
— Значит, мы напрасно его обыскивали?
— Нет, не напрасно.
Майяр открыл футляр и достал оттуда золотую оправу, из которой кто-то выковырял все до единого драгоценные камешки.
— Гляди-ка! — изумился Питу. — Что бы это значило?
— Это значит, что малый оказался отнюдь не простак: предвидя возможный обыск, он вынул брильянты и сочтя оправу чересчур обременительной, бросил футляр с оправой в кабинете, где я только что его подобрал.
— А где же брильянты? — удивился Питу.
— Да уж, видно, он нашел, как их припрятать.
— Ах, разбойник!
— Давно он ушел?
— Когда вы спускались, он выходил через главные ворота.
— А в какую сторону он направился?
— Свернул на набережную.
— Прощайте, капитан.
— Вы уже уходите, господин Майяр?
— Хочу пройтись для очистки совести, — молвил бывший судебный исполнитель.
И на своих длинных, как ходули, ногах он поспешил вдогонку за г-ном де Босиром.
Это происшествие привело Питу в недоумение, и он еще находился под впечатлением этой сцены, когда ему вдруг почудилось, что он узнает графиню де Шарни; затем последовали события, которые мы уже описали в свое время, считая себя не вправе перегружать их рассказом, который, по нашему мнению, должен занять в нашем повествовании положенное ему место.
Глава 9. СЛАБИТЕЛЬНОЕ
Как быстро ни шагал Майяр, он не смог нагнать г-на де Босира, имевшего три благоприятных обстоятельства: прежде всего, он вышел десятью минутами раньше; кроме того, уже стемнело; наконец, во дворе Карусели было довольно многолюдно, и г-н де Босир смешался с толпой.
Однако выйдя на набережную Тюильри, бывший судебный исполнитель Шатле пошел дальше: он жил, как мы уже рассказывали, в Сент-Антуанском предместье, и дорога к его дому проходила вдоль набережных до Гревской площади На Новом мосту, а также на мосту Менял наблюдалось большое скопление народа: на площади Дворца правосудия были сложены тела погибших, и каждый поспешал туда в надежде, вернее, в страхе найти там брата, родственника или друга Майяр последовал за толпой.
На углу улицы Барийон и площади Дворца жил один его приятель, фармацевт, или, как говорили в те времена, аптекарь.
Майяр зашел к своему приятелю и сел поболтать; к фармацевту заходили хирурги за бинтами, мазями, корпией, одним словом — за всем тем, что требовалось для перевязки раненых; среди кучи мертвых тел время от времени раздавался крик, стон, вздох, и если какой-нибудь несчастный еще был жив, его вытаскивали, перевязывали и относили в Отель-Дье.
Итак, в лавочке почтенного аптекаря царила суматоха; однако Майяр не был помехой; и потом, в те дни приятно было принимать у себя такого патриота, как Майяр, которого встречали и в городе и в предместье с распростертыми объятиями.
Он сидел у аптекаря уже около четверти часа, подобрав свои длинные ноги и стараясь занимать как можно меньше места, как вдруг в лавочку вошла женщина лет тридцати восьми, в облике которой, несмотря на лохмотья, угадывалась былая роскошь, а в манерах — аристократизм, ежели и не врожденный, то приобретенный с годами.
Но что особенно поразило Майяра, так это ее необычайное сходство с королевой: он едва не вскрикнул от изумления при виде вошедшей в аптеку женщины.
Она вела за руку мальчика лет восьми-девяти; робко подойдя к прилавку и пытаясь, насколько это было в ее силах, скрыть свою нищету, еще больше подчеркивавшую тщательность, с которой она ухаживала за своими руками и лицом, она заговорила.
Некоторое время ее слов невозможно было разобрать из-за царившего в лавочке гомона; наконец, обращаясь к хозяину заведения, она выговорила:
— Сударь! Мне нужно для мужа слабительное, он заболел, — Какое слабительное желаете, гражданка? — спросил аптекарь.
— Да все равно, сударь, лишь бы это стоило не дороже одиннадцати су.
Названное ею число поразило Майяра: именно эта сумма, как помнит читатель, была обнаружена в кармане у г-на де Босира.
— Почему же лекарство должно стоить не дороже одиннадцати су? — поинтересовался аптекарь.
— Потому что это все, что смог дать мне муж.
— Приготовьте смесь тамариска и александрийского листа, — приказал аптекарь ученику.
Тот взялся за приготовление снадобья, а аптекарь тем временем занялся другими посетителями.
Однако Майяр, от которого ничто не могло укрыться, обратил все свое внимание на женщину, которая пришла за слабительным с одиннадцатью су.
— Пожалуйста, гражданка, вот ваше лекарство, — протянув ей склянку, сказал ученик аптекаря.
— Ну, Туссен, — растягивая слова, заговорила она, обращаясь к сыну, — давай одиннадцать су, мальчик мой.
— Пожалуйста, — проговорил мальчуган.
Высыпав на прилавок горстку монет, он стал канючить:
— Ну, пойдем, мама Олива! Пойдем же!
— Простите, гражданка, — заметил ученик аптекаря, — здесь только девять су.
— Как, девять? — удивилась женщина.
— Да сочтите сами! — предложил тот. Женщина посчитала монеты: в самом деле, оказалось всего девять су.
— Где еще два су, злой мальчик? — спросила она у сына.
— Не знаю я! — отвечал мальчуган. — Ну, пойдем, мама Олива!