Грани морали

Нуар Нинель

— Ты права. Но я все равно беспокоюсь, — вздохнул принц.

Я стянула защитную варежку и погладила его по руке.

— Не переживай. Мы обязательно проверим сначала на добровольце. У меня их уже целая очередь!

Как ни странно, желающих избавиться от печати оказалось немало. Я-то думала, они будут держаться за символ породы до последнего, но нет. Очень многие юные девы, то ли вдохновленные моим примером, то ли просто склонные к бунтарству, как положено молодому поколению, записались в очередь на снятие блокировки.

И ведь

я нигде этого открыто не обещала, не просила и не рекламировала. Как правильно заметила Анника, лучший двигатель прогресса — это сплетни. С ними ничто не сравнится, особенно в женском коллективе.

Проверять отправились сразу же, как только остыла заготовка. Печально известный жреческий треугольник обзавелся добавками по краям, став многоугольником неправильной формы. Ничего не поделаешь, эстет и дизайнер из меня так себе, я за практичность. Зато теоретически новый набор рун должен был запустить обратный процесс в организме и вернуть магию телу. Не сразу, конечно, чудес не бывает. Если рукой не пользоваться в течение нескольких лет, она ослабнет и практически отомрет. Будет нужна реабилитация — энергетическая. Легкие упражнения на развитие дара и концентрацию, постоянное наблюдение целителей и обученных магов, чтобы не случилось чего. Срывы тоже вероятны, но теперь за них женщинам ничего не грозит.

Если, конечно, они не закоренелые преступницы.

Первой на себе испробовала мое изобретение некая Ребекка. Ее привела лично Анника. Девушка бледнела и краснела, кажется, была бы не против сбежать и бросить всю затею, но добрая герцогиня держала ее мертвой хваткой.

— Насчет боли ничего сказать не могу, — честно предупредила я, подходя ближе и держа многоугольник печати наперевес. — По идее, хуже чем при запечатывании быть не должно.

Бедняжка обмякла, уплывая в спасительный обморок.

— Она точно хочет избавиться от печати? — скептически поинтересовалась я, глядя на сомлевшую девицу.

— Еще как! — заверила меня Анника. — Дурочка просто не понимает, каково это жить на свободе, не оглядываясь постоянно на мнение окружающих.

— Будем причинять добро, значит! — хмыкнула я и, бесцеремонно отогнув кружево декольте, прижала руны к розоватым рельефным шрамам на груди.

Их вполне можно впоследствии свести. Целители и не такое убирали. Другой вопрос, оттиск печати на коже никто не трогал по одной простой причине — им гордились, как знаком качества.

Теперь же от него можно наконец-то спокойно избавиться.

Ребекка дернулась и слабо застонала, приходя в себя. Оглядела небольшой зал, так называемую Зеленую гостиную. Мне ее выделили во дворце для приемов таких вот страждущих. Пока что первой волной мы займемся лично — я, Анника, и королевский целитель. Позже аналогичные анти-печати получат все практикующие целители.

Доверять подобное дело служителям церкви я не собиралась. Пусть радуются, что их не расформировали напрочь и самих анафеме не предали.

Конечно, попытка вообще лишить народ

храмов вызовет массовые волнения, на что эти гады и рассчитывали. Впрочем, сейчас они сидели тише воды ниже травы и не отсвечивали, а его величество Себастиан спешно подписывал указы, разводящие в разные стороны власть церкви и мирского управления. Удивительно, как глубоко умудряется просочиться религия в быт, если дать ей волю на протяжении двухсот лет!

Особо отличившихся святых отцов арестовали. Нет, не казнили и даже не посадили в тюрьму. Выслали в Хакон, с наказом нести слово Высшего по мере сил.

Пусть между собой теперь разбираются.

Ребекка пошевелилась, села на диванчике и зачем-то уставилась на свои руки. Аккуратные ухоженные ладошки с длинными пальчиками пианистки сжались в кулачки и разжались.

— Ничего не изменилось, — промямлила она со смесью разочарования и облегчения.

Я рухнула в кресло рядом, чувствуя себя полностью раздавленной. Месяцы подбора рун, тщательные расчеты, теоретические выкладки на сотню страниц — все впустую!

— Ты же воздух, — подбодрила то ли ее, то ли меня Анника, — он всегда еле заметно проявляется. Это тебе не огонь!

Герцогиня подмигнула — ну точно, меня успокаивает — и взяла тоненькие ручки девушки в свои.

— Давай попробуем вместе? — предложила она. — Помнишь самое первое детское упражнение?

— Задуй свечу? — дрожащим голосом спросила Ребекка. — Да, у меня оно не очень получалось. Я вообще не слишком одаренная. Меня не должны были запечатать, но отцу очень хотелось породниться с высшей знатью… да и я тоже… хотела.

Анника явно была в курсе непростой семейной истории. Не просто так же притащила бедняжку в первых рядах. Так что рассказывали это все мне, а скорее даже мирозданию.

— Давай, на счет три? — Откуда-то из рукава герцогини возникла крошечная чайная свечка, уже горящая.

И как она это делает? Не магия ведь, ловкость рук, но какая!

Ребекка аж зажмурилась от усердия. Нахмурилась, снова сжала кулаки.

Видно, что, несмотря на всю неуверенность в себе и правильности принятого решения, подсознательно она действительно хочет вернуть дар.

Извилистые линии, полускрытые кружевом на ее груди, покраснели и яснее проступили на белой коже.

Девушка качнулась вперед, наверное, выплескивая силу, как ее учили в детстве. Дозированно и под строгим контролем.

Пламя даже не трепыхнулось. Так и горело ровно и уверенно.

— Я же говорила! — жалобно хныкнула Ребекка, пытаясь встать.

Не тут-то было! Герцогиня ловкой подножкой усадила ее обратно.

— Еще раз! — потребовала она, и девушка безропотно подчинилась.

И на этот раз огонек дрогнул! Не затух, конечно. Но явственно шевельнулся, хотя Анника затаила дыхание, а в комнате не было сквозняка.

— Это точно не твои фокусы? — на всякий случай уточнила я, когда за окрылённой и порядком напуганной Ребеккой закрылась дверь.