Грани судьбы
Шрифт:
Гаяускас проводил его внимательным взглядом. Он никак не мог привыкнуть к своему дару. Вокруг него сейчас множество людей, про будущее которых никому не известно. А вот про этого юношу из маленького (наверняка) молдавского посёлка Ирмантас Мартинович точно знал, что тот после Армии вернётся домой, женится, будут у него дети… И кто-то из его детей в трудную минуту окажется рядом с наследником самого Ирмантаса Мартинович, следующим Хранителем из рода Гисборнов-Лорингеров.
— А дальше?
— Нет никакого дальше. Предвидение — это тебе
Балис утёр лоб. Слишком много новостей для одного раза. В голове не укладывалось. Дед всё понял.
— Ладно, заболтал я тебя, похоже. Пойду. Что делать — ты знаешь. Так что счастливо. Скоро увидимся.
Адмирал с правдивой старческой медлительной неловкостью поднялся на ноги и, не спеша, пошел вглубь нагромождения береговых скал, почти сразу пропав из виду. Балис некоторое время глядел ему вслед, потом повернулся к морю. Мальчишки, наконец, угомонились и теперь загорали, уткнувшись носами в песок. Словно почувствовав на себе взгляд морпеха, Серёжка поднял голову. Несколько секунд размышлял, потом поднялся, молча подошел и уселся рядом, растопырив острые коленки. Так они и сидели молча, глядя на море.
Наконец, мальчишка обернулся через плечо и, внимательно глядя прищуренными глазами, спросил:
— Балис Валдисович, Вы на меня не сердитесь?
— За что бы?
— Ну, за то, что я теперь… такой, как Сашка… Получается, что я Вас бросил…
— Да что ты говоришь? И как же это я не догадался?
Мальчишка обиженно насупился.
— Смеётесь, да?
— Лучше смеяться, чем обижаться. Не могу же я поверить, что ты меня и вправду считаешь таким собственником.
— Каким собственником? — изумился парнишка.
— Таким собственником. Мой друг, чужим не приближаться. Может, ещё на тебя табличку повесить: "Занято".
— Скажете тоже, — фыркнул Серёжка. От обиды не осталось и следа.
— Я-то как раз ничего не говорил. Это ты меня подозреваешь.
— Я не подозреваю, — снова обиженно воскликнул мальчишка, — я…
И смущённо смолк.
— Понимаешь, Серёжка, друзья — не игрушки. Их к себе насильно не привяжешь. Люди ведь как друзьями становятся? Как правило, случайно. Жили себе два человека, каждый по-своему, а потом вдруг бац — и подружились. А если специально выбрать себе друга и начинать его приручать, то что получится?
— Наверное, ничего не получится, — предположил парнишка.
— Точно, скорее всего не будет дружбы. Потому что привязывая к себе человека ты пытаешься под него подстроиться, быть не собой, а тем, кого ему хочется видеть. Но от себя ведь не убежишь. А если и убежишь, так всё равно может оказаться, что предполагаемый друг хотел вовсе не этого. Понимаешь?
— Понимаю.
— А раз это понимаешь, то должен понять и то, что нельзя на друзей сердиться за то, что они дружат не только с тобой. Сашке же тоже друг нужен.
Балис хотел добавить, что и возрастом Сашка для дружбы с Серёжкой подходит куда больше него, но вдруг ясно понял, что такие слова мальчишку обидят и очень крепко.
А мальчишка снова обернулся
— Я потому и попросил. У Вас всё хорошо будет, я знаю. А Сашка — совсем один, у него вообще никого нет.
— Ох, Серёжка… Какое уж там хорошо…
— Нет, правда, — парнишка порывисто развернулся к Балису. — Я чувствую. Честное слово. Вы скоро со своими встретитесь, а он — нет…
— А больше ты ничего не чувствуешь?
Мальчишка виновато вздохнул.
— Больше — ничего.
И тут же торопливо добавил:
— Значит, Вы на меня не сердитесь?
— Если больше не станешь глупости говорить — не сержусь.
— Я постараюсь, — пообещал парнишка и после короткой паузы добавил. — А если скажу что-то не так, то Вы мне мозги вправите, ладно?
— Ага, по-дружески вправлю… Большой такой кувалдой…
Серёжка дурашливо хихикнул.
— Вы кувалдой не станете: Вы добрый. И потом, мозги кувалдой не вправляются.
— А чем вправляются?
— Правильным словом, — очень серьёзно ответил мальчишка. — Вот как Вы мне сейчас.
Балис вздохнул.
— Кто бы мне правильным словом мозги вправил…
— А Вам разве надо? — изумился Серёжка.
— Ещё как надо. Ты же знаешь, в какое чудище я превращаться могу.
— Ага, — мальчишкино лицо прямо-таки светилось восторгом. — Классно вы наёмников разогнали. Так им и надо.
Капитан Гаяускас был человеком далеко не слабонервным, но от вида оторванной головы командира отряда преследователей ему тогда стало не по себе. Чуть было не вывернуло наизнанку. Да и теперь этот бой он не мог вспоминать без содрогания.
Хорошо, что Серёжка не видел этого кровавого кошмара и знал о произошедшем только из скупого пересказа. Кровавые подробности Балис сократил до минимума: чудовище появилось, наёмники бежали. А поскольку беглецы покинули деревню сразу же после боя, то и узнать, как всё было на самом деле никто из мальчишек не мог.
— Разогнал я их, может, и классно, вот только получается теперь, что я — не человек. Мирон с Наромартом убеждают, что это я всё придумываю, что на самом деле я как был человеком, так им и остался, а вот я — не верю. Понимаешь, какая штука?
— Понимаю, — тихо и серьёзно ответил Серёжка.
— Вот и получается, что мне бы тоже мозги вправить бы не помешало…
Мальчишка тяжело вздохнул, почесал затылок. Мокрые каштановые волосы уже почти высохли и охотно сложились в привычные вихры.
Балис ждал. Серёжка сидел, уставившись в море, словно хотел увидеть там ответ на свои вопросы. Потом, наконец, повернулся в пол оборота и виновато сказал:
— Нет, Балис Валдисович, я Вам ничем не помогу.
Только в этот момент до Гаяускаса дошла вся нелепость происходящего. Надо было додуматься сбросить такую проблему на двенадцатилетнего мальчишку. Да откуда ему разобраться в том, чего взрослые люди понять не могут. Хорошо хоть, хватило ума честно в этом признаться, а то бы ещё понёс детский лепет, который пришлось бы выслушивать с каменным лицом. Что-то расслабился капитан Гаяускас настолько, что перестал соображать, кому какие вопросы задавать можно.