Граница Света
Шрифт:
На его лице заиграла довольная ироничная усмешка.
Глава 35
Тревор Бенжамен обвел зал эллинистической культуры Метрополитен Музея внимательным взглядом и в очередной раз убедился, что все экспонаты на местах и в полном порядке. Он собирался уже пройти в соседнее помещение, когда дорогу ему преградили несколько человек в темных костюмах.
— Извините, — один из них приблизился к Бенжамену и показал свое удостоверение. — Я — Рино Садри,
— Да, — растерянно отозвался служащий. — А что?
— Директор музея сказал, что я могу с вами поговорить, — продолжал Садри. — Как давно вы здесь работаете?
Глаза федерального агента забегали по залу, осматривая его.
— Больше десяти лет, — ответил Бенжамен. — Я в основном слежу за порядком, иногда рассказываю об экспонатах. Но это очень редко. В музее есть профессиональные гиды.
— Правда? — Садри снова посмотрел на него. — Вы присматриваете только за этим залом?
— За этим и тремя соседними. Извините, сэр, а в чем проблема? — поинтересовался Тревор.
В ответ федеральный агент достал из кармана фотографию Гарри Голдфилда и протянул ее ему.
— Вы когда-нибудь видели этого человека? — спросил он.
Бенжамен взял снимок и долго смотрел на него. Наконец, он поднял на Садри виноватый взгляд.
— Видел, — признался он, возвращая фотографию.
— Где и когда?
— Очень часто, в этом зале, — служащий тяжело вздохнул.
— И что он делал?
Бенжамен не ответил.
— Что он делал? — Садри настойчивым тоном повторил свой вопрос.
— Он стоял перед статуей…
— Перед какой статуей?
— Александра Македонского, — наконец выговорил Тревор.
— Майкл, — Рино повернулся к своему помощнику. — Теперь ты видишь, что я был прав? Мы имеем дело с психом.
Дженкинс кивнул в ответ.
— А вот и он, — Садри отошел от служащего музея и приблизится к скульптуре Александра.
Бенжамен молча наблюдал за ним, переводя взгляд с агента на его людей и обратно. Он конечно же вспомнил и о девушке, которая недавно также интересовалась странным парнем — поклонником великого завоевателя, но у него не было ни малейшего желания рассказывать об этом федеральному агенту.
В это время Садри продолжал рассматривать скульптуру.
— Довольно внушительно выглядит, — заметил он Майку, остановившемуся за его спиной. — Ты так не думаешь?
— Это же сам Александр, — почтительным тоном произнес его помощник.
В ответ Рино повернулся и одарил его презрительным взглядом.
— Еще один почитатель древности, — съязвил он.
— Извините, сэр, — Дженкинс опустил глаза.
Садри не ответил и снова повернулся к статуе.
— Скажите, Бенжамен, — снова заговорил он. — А этот молодой человек, что частенько сюда захаживал, не вел себя, мягко говоря, неадекватно?
— Что вы имеете ввиду? —
— Только то, что спросил, — Рино повернулся к нему. — Он не делал ничего странного? Например, не дотрагивался до скульптуры руками?
— Дотрагивался, — вздохнул Тревор. — Брал ее за руку.
— Даже так?! — довольным тоном протянул Садри.
— Сэр, — не выдержал Бенжамен. — В чем виноват этот бедняга? С виду он выглядел вполне безобидно…
— Этот бедняга, как вы его называете, сумасшедший и представляет опасность для общества!
Грозный тон федерального агента обезоружил служащего и он предпочел умолкнуть. Отвернувшись от него, Рино снова остановил свой взгляд на каменном лице Александра Великого. Затем он начал медленно осматривать прочие экспонаты в зале. Неожиданно он почувствовал, что похолодел. С одной из полок на Садри смотрел маленький потемневший от времени бюст. И вроде бы ничего странного не было в этом древнем изваянии, если бы не одно «но». Лицо человека, запечатленного в камне, было до невозможности знакомо федеральному агенту.
— Бенжамен, — он жестом подозвал сотрудника музея. — Кто это?
Тревор подошел к нему и посмотрел на указанный экспонат. Затем он перевел на Рино тревожный взгляд.
— Это Гефестион, — осторожно ответил он. — Наперсник великого Александра.
Садри показалось, что земля разверзлась у него под ногами, и теперь он падает в беспросветный мрак. С трудом совладав с дрожью, которая охватила все его тело, он судорожным движением достал из внутреннего кармана пиджака фотографию Гарри. Подняв ее на уровень бюста, Рино вновь и вновь сравнивал их напряженным взглядом.
— Майкл, — глухо позвал он наконец.
Видя, что с его боссом творится что-то неладное, Дженкинс поспешил приблизиться к нему.
— Да, сэр.
— Скажи, ты видишь то же самое, или я уже схожу с ума?! — он протянул ему снимок.
Молодой агент внимательно посмотрел на фотографию, а потом поднял глаза на бюст на полке.
— Сэр, — смущенно проговорил он. — Это одно и то же лицо. Это… это…
— Гефестион, — замогильным тоном подсказал Садри.
— Гефестион?! — у Дженкинса глаза поползли на лоб. — Но, сэр… я… я ничего не понимаю.
Рино молчал. Он уже не слышал своего помощника. Его взгляд словно приковало к маленькому каменному лицу. В это время его мозг лихорадочно соображал.
— Слушай меня внимательно, Майк, — тихо заговорил он через несколько минут. — Человек, которого мы знаем, как Гарри Голдфилда, вовсе никакой не Гарри Голдфилд. Это и есть Гефестион. Тот самый Гефестион, близкий друг Александра Македонского и его еще там не знаю кто. Мне не известно, каким образом он оказался в Нью-Йорке в двадцать первом веке, поэтому не спрашивай меня об этом. Но это он, и наша задача его поймать.