Гранит
Шрифт:
«Что день грядущий мне готовит? — подумал Григоренко. Конечно, как и все, он ожидает ясного дня. — Каким он будет для меня? Днем удач или разочарований? Надо же, какой нелепый сон!»
В коридоре послышались шаги.
«Не Наташа ли приехала? Нет, прошли дальше. .. Сегодня обязательно побываю в Кремле. Интересно, какой стала та яблоня-красавица? Сколько же это лет прошло? Десять!»
Тогда у него тоже было подавленное настроение. Все мечты о дальнейшей военной службе вдруг рухнули. В двадцать девять лет капитан Григоренко был уволен из армии. Попал под сокращение.
Сергей
— Все-таки это здорово — жить! К чертям мрачное настроение! Ведь я молод, и все еще у меня впереди!..
«Обязательно посмотрю на ту яблоню, — раздумывал Григоренко. — Не уеду, пока в Кремле не побываю».
Потянулся к столику, взял папиросу, закурил. Сколько еще придется ему здесь пробыть?
Быстро поднялся, оделся и поехал в главк.
Григоренко, очевидно, успел намозолить глаза девушке-секретарю. Увидев его, она сказала:
— Подзадержались вы в Москве, — и скрылась в кабинете.
Вернулась, пожала плечами:
— Не принимает.
Григоренко упорно ждал. Наконец вышел последний посетитель. Начала собираться на обед и секретарь.
— У него никого нет, — заговорщически кивнула она в сторону двери.
Сергей Сергеевич зашел в светлый просторный кабинет.
Заместитель начальника главка поднял глаза от бумаг, которые читал, смерил Григоренко с ног до головы.
— Разве не видите, что я занят?
— Я директор комбината, — ответил Григоренко.— Из Днепровска, — и подал подготовленное им отношение об отпуске ЩКД-8.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул заместитель, — садитесь, пожалуйста.
Он пробежал глазами поданный документ.
— Значит, для вашего карьера необходима дробилка ЩКД-8?
— Очень нужна, — ответил Григоренко.
— Так-так... Две недели назад главк от нее отказался. Я сам подписывал отношение в Госплан...
Лицо его было спокойным, только густые седые брови сошлись на переносице.
«Так вот почему Соловушкин послал меня с отношением именно к нему, — соображал Сергей Сергеевич. — Всего две недели тому назад решилась судьба дробилки. Я в то время был уже в Днепровске».
Настроение у Григоренко упало.
— Так что же будем делать? У дядюшки просить или как? — продолжал заместитель. — В Госплан, конечно, теперь не суйся. Сами знаете, что нам скажут...
«Не подпишет...» — расстроился Григоренко.
Заместитель поднялся и стал ходить по кабинету. Потом остановился у стола.
— Ну хорошо, отдадим за дробилку несколько паровых котлов. Иначе ничего не получится. — Немного погодя спросил: — Успеете установить ее в этом году? — и пристально посмотрел на Сергея Сергеевича.
Григоренко почувствовал, как теплая волна радости поднимается к сердцу.
— Обязательно установим; надеюсь, и щебень давать начнем!
— Хотя бы успели монтаж закончить в этом году. Ну, а щебень будем ждать в первом квартале. Не запустите дробилку к сроку — строго спросим!
— Не подведем, будьте уверены!
Заместитель взял ручку и не торопясь вывел разборчивую подпись.
— Желаю успеха, — сказал он, подавая Григоренко отношение. — Вы, как вижу, человек смелый и настойчивый. Все бросили — и в главк. Ну что ж, пожалуй, иногда так и нужно! — И заместитель улыбнулся каким-то своим мыслям.
Бурильщика Ивана Середу Остап Белошапка нашел сразу. В карьере это просто. Ведь что такое карьер? Тысяча двести метров в длину, девятьсот — в ширину. И глубина метров сто. Это огромный котлован, или, попросту говоря, яма. Сначала снимают слой грунта, а потом добывают гранит, который залегает пластом в сотни метров.
Увидев Ивана, Остап подошел к нему:
— Ну вот, принимай пополнение.
— Давно бы так, — хлопнул его по плечу Середа.
— Рассказывай, что здесь к чему... Где я буду работать? Сказали — к тебе подручным. Мол, Середа у нас — бог бурильщиков. Он научит...
Иван отложил в сторону перфоратор.
— Серый гранит, Остап, вещь неодолимая. Его так просто, голыми руками, не возьмешь. Надо технику и к ней голову иметь!.. Сначала делают скважины — каждая метров по пятнадцать глубиной. Мощными шарошечными станками бурят, если они, конечно, есть. На Клинском карьере их много, а у нас — только один. Поэтому приходится закладывать штольни. Куда деваться?.. Штольня — это большая нора в граните. Тоннель. Вон видишь, там, прямо в откосе... Сначала бурят перфораторными молотками. Вот таким, как у меня... Сделал шесть-семь метровых шпуров, заложил взрывчатку — и бабах! Готова метровая ниша... Вычищают ее от обломков и снова бурят. Опять подрывают... И так до тех пор, пока не пройдут десять — пятнадцать метров. Все это на коленях, потому что бурить выпрямившись не выгодно. Чем уже дырка, тем меньше бурить приходится. А шире — больше. Платят же не за объем, а за длину.
— А что дальше?
— Потом в штольню закладывают взрывчатку. Сколько? В зависимости от высоты уступа карьера. Иногда по десять тонн. Одновременно всё и подрывают. Горняки это называют большим взрывом. Сразу двадцать или тридцать тысяч кубометров камня взлетает вверх! Вот как!.. Потом подходят экскаваторы и грузят на самосвалы. Те везут каменные глыбы на завод дробить. Большие — дробилка СМ-16 не берет. К сожалению, мощной дробилки ЩКД-8 у нас на заводе нет. О ней пока только мечтают. Поэтому в больших глыбах гранита снова бурят шпуры перфоратором, закладывают взрывчатку и подрывают... Малые взрывы — так называют их горняки. Малые — если взрывчатки кладут килограмм, не больше... Вот это и будет твоя доля работы в нашей бригаде. Сила есть — гроши будут! С Прищепой я сам договорюсь.