Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.
Шрифт:
Теперь деньги у путчистов были (естественно, помимо Марча у них нашлись и другие спонсоры из числа крупных землевладельцев и олигархов). Не было другого: уверенности в успехе. Отвечавшие за Мадрид генералы Вильегас и Фанхуль прямо сомневались в успехе захвата столицы. Брат Молы слал пессимистические письма из Каталонии. До середины июня колебался и сам Мола, так как понял, что если переворот не победит сразу, то страну ждет кровопролитная гражданская война. К тому же никак не клеились переговоры с карлистами. Последние требовали, чтобы их милиция сохраняла отдельное командование и действовала самостоятельно. К тому же они настаивали на сугубо монархических лозунгах восстания.
Не просто шли и переговоры с фалангой. К моменту запрета в ней насчитывалось около 25 тыс. членов, многие из которых прошли военную подготовку. Весной 1936 года,
Только после этого 29 мая 1936 года Хосе Антонио начал переговоры с Молой. Лидер фалангистов реагировал тем самым не только на продолжающиеся аресты членов своей партии, но и на заявления Касареса Кироги 6 и 14 мая, в которых фаланга объявлялась основным противником правительства Народного фронта (в какой-то мере это была стрельба из пушек по воробьям, так как фаланга продолжала оставаться небольшой и лишенной серьезного влияния партией). С момента своего основания фалангисты потеряли в уличных боях 70 человек и многие члены призывали к мщению. Но Хосе Антонио еще надеялся легально выйти из тюрьмы. Случай для этого представился во время уже упоминавшихся выше довыборов в Куэнке. Фалангисты просили правых предоставить для их «томящегося в застенках» вождя такое место в списке, которое бы гарантировало попадание в кортесы и, соответственно, иммунитет. Но тут неожиданно у Примо де Риверы появился конкурент в лице генерала Франко. Хитрый галисиец стал бояться, что заговор Молы постигнет та же участь, что и мятеж Санхурхо, с той лишь разницей, что амнистии путчистам уже не будет. Поэтому генерал решил обезопасить себя местом в парламенте. Такой ход вызвал негодование в рядах заговорщиков, и Франко после долгих уговоров снял свою кандидатуру. Если бы он этого не сделал, то фаланга опубликовала бы уже подготовленное заявление с осуждением трусости генерала. Правда, не попал в парламент и Хосе Антонио. Правительство объявило выборы в Куэнке (первый их тур был ранее аннулирован) продолжением первого тура. А это означало, что баллотироваться могут только кандидаты, набравшие 16 февраля в этом округе не менее 8 % голосов. Примо де Ривера, как мы помним, вообще баллотировался совсем в другом городе.
Толчок же к переговорам с Молой дало осуждение вождя фашистов 28 мая 1936 года за незаконное владение оружием (в его доме были найдены два заряженных пистолета). Хосе Антонио разбушевался прямо в зале суда. Он кричал, что оружие подброшено властями, кидался чернильницей в судебного клерка и порвал мантию адвоката. Это не помогло, и 5 июня 1936 года правительство перевело лидера фалангистов в тюрьму города Альбасете, так как получило сообщения, что фашисты готовят освобождение Примо де Риверы.
Надо было что-то делать, так как партия разваливалась из-за продолжающихся арестов. Многие вожди провинциальных организаций на свой страх и риск вступили в переговоры с путчистами самого разного толка. Сначала попробовали столковаться с карлистами, тем более, что оба течения объединяла стойкая неприязнь к любому парламенту и решимость к насильственным действиям. Лидер карлистской милиции Фал Конде предлагал Примо де Ривере паритетное представительство в будущей хунте. Так фалангистов еще никто не обхаживал. Однако фаланга и карлисты, даже объединив свои усилия, не могли надеяться на захват власти.
И осознание этой горькой истины вынудило Хосе Антонио вступить в контакт с Молой 29 мая. Несколько недель оба обменивались посланиями, причем Примо де Ривера опять пытался навязать армейской верхушке определенную политическую программу. Но как и в 1934 году, генералы ничем не хотели связывать себе руки. Потерявший терпение Примо де Ривера разослал 24 июня 1936 года циркулярное указание всем организациям фаланги, в которых прямо критиковал планы военных путчистов. Эти планы, по мнению вождя фалангистов, содержали в себе главную ошибку: военные полагали, что все беды Испании проистекают от некоторой неурегулированности внутриполитических отношений и стоит только взять власть сильному правительству, как все проблемы страны исчезнут сами собой. Поэтому, если фаланга примет участие в путче, подчеркивал Хосе Антонио, она исчезнет с политической сцены даже в случае его успеха, так как военные будут сотрудничать с прежними, полностью дискредитировавшими себя реакционными классами.
Но уже 29 июня Примо де Ривера издает прямо противоположные инструкции, согласно которым вожди провинциальных организаций должны сотрудничать с военными при сохранении своей самостоятельности. В случае особой необходимости не более одной трети фалангистской милиции каждого региона допускалось передавать под командование путчистов. От армии должно было быть получено твердое обещание передать власть гражданским лицам не позднее, чем через 3 дня после победы восстания.
Такой резкий поворот во взглядах Примо де Риверы объяснялся просто: сохранение власти Народного фронта грозило его партии гибелью, а свергнуть левых силой могла только армия.
Фалангисты потребовали от Молы назвать точную дату выступления. Генерал согласился и наметил путч на 9-10 июля, но 6 июля был арестован лидер фалангистов провинции Толедо Хосе Сайнц, у которого были найдены точные планы мятежа. Пришлось срочно менять дату. Хосе Антонио продлил действие своей инструкции от 29 июня до 12.00 20 июля.
Между тем не все ладилось и у самих военных. Свою первую директиву, составленную еще в апреле, Мола назвал «Цель, методы и пути» (генерал вообще слыл интеллектуалом и любил сочинять всяческие концепции). В документе прямо говорилось, что акция должна быть «крайне агрессивной», а всех политических противников надо сажать в тюрьму и подвергать примерному наказанию. 25 мая 1936 года Мола составил вторую директиву — конкретное распределение задач для всех высших командиров-путчистов. Планировалось захватить власть в провинциях и двинуться на Мадрид (победу в столице Мола считал маловероятной). Причем армейские части столичного гарнизона должны были сохранять показную верность республике и выступить из города якобы для подавления путчистов, к которым они на самом деле должны были присоединиться.
Молу тревожило, что, несмотря на все увещевания, с присоединением к заговору медлил не кто иной, как Франсиско Франко, который намечался на пост командующего мятежников в Марокко. Глядя на генерала, сомневались и многие другие офицеры. Герой марокканской войны по-прежнему боялся провала восстания. Он даже предложил руководить мятежом из Франции, куда он был готов переехать с Канарских островов.
Колебания Франко казались оправданными, когда правительство Кироги неожиданно затеяло кадровые перестановки в частях, дислоцированных в Марокко. Был снят с командной должности в Иностранном легионе полковник Ягуэ, которому был предложен пост военного атташе за границей. Но настырный полковник добился приема у Кироги и отстоял свою должность. Это был роковой просчет премьера, и, к сожалению, далеко не единственный. 3 июня глава Службы безопасности Алонсо Мальоль решил проверить самого Молу, неожиданно лично нагрянув в Памплону под видом поиска контрабандного оружия из Франции, якобы поступившего карлистам. Но Мола был предупрежден одним из офицеров полиции, сочувствующим заговорщикам, и Мальоль не смог обнаружить никаких компрометирующих материалов.
23 июня 1936 года Франко неожиданно обратился к Касаресу Кироге с длинным и путанным письмом, в котором в завуалированной форме содержалось предупреждение, что терпение армии подходит к концу. Генерал просил прекратить преследования «талантливых и преданных делу офицеров» (имея в виду и себя), намекая, что готов занять высокий пост в центральном аппарате вооруженных сил, чтобы навести там порядок. Потом, уже после начала мятежа, Франко объяснял, что хотел сбить премьера с толку. Но на самом деле, он все еще колебался и готов был встать на сторону республики, если это обеспечит его карьеру.