Гражданская война в России: Черноморский флот
Шрифт:
В одном только «повезло» Владимиру Андреевичу - уже 15 марта 1957 года его реабилитировали посмертно решением Военной Коллегии Верховного Суда СССР - относительно раньше многих других реабилитированных. Это играло большую роль прежде всего для семьи репрессированных, которые подвергались преследованиям как ЧСВНы (члены семей врагов народа). Семья В. А. Кукеля в этом отношении исключения не составила. Разумеется, они были выброшены из квартиры, его шестнадцатилетнего сына - Николая Владимировича - немедленно исключили из комсомола и отправили в колонию для малолетних преступников. Это закрыло ему доступ в Военно-морское училище, о котором он мечтал с детства. После освобождения из колонии он сумел все-таки добиться должности рулевого рейдового катера на Тихоокеанском флоте и стал настойчиво просить в своих рапортах об отправке на фронт. Успеха он добился, когда германские войска уже дошли до Волги. Дальше [23] военная судьба привела его в войска Сталинградского, Южного, 3-го и 4-го Украинских фронтов, он был ранен, затем тяжело контужен. После войны работал в партийных органах Омска. Там же жили его старшая сестра - Елена Владимировна, преподававшая в Омском университете.
Значительный интерес представляют материалы к воспоминаниям вице-адмирала А. В. Немитца, многие годы своей флотской службы посвятившего Черноморскому флоту. Эти материалы совершенно случайно обнаружил контр-адмирал В. Г. Лебедько, возглавлявший общественный комитет по увековечению памяти А. В. Немитца. Копию рукописи В. Г. Лебедько направил в адрес начальника Военно-морской академии адмирала В. Н. Поникаровского с просьбой издать их массовым тиражом - поскольку А. В. Немитц преподавал в академии и в ней написал свои главные военно-теоретические труды.
В академии А. В. Немитц читал курс истории военно-морского искусства, причем специализировался на разборе русско-японской войны 1904- 1905 гг. Работая в Историческом отделении Морского Генерального штаба, он изучил архивные документы по истории этой войны и написал несколько оригинальных работ, три из которых были изданы в Николаевской Морской академии.
Контр- адмирал В. Г. Лебедько написал предисловие к воспоминаниями А. В. Немитца, которое с незначительными сокращениями вошло в этот труд.
Несмотря на то, что воспоминания А. В. Немитца являются всего лишь тезисами будущей книги, которую он так и не успел написать, они представляют значительный интерес. Прежде всего он вызван тем, что А. В. Немитц, в августе 1917 года назначенный командующим Черноморским флотом вместо смещенного А. В. Колчака, был очевидцем многих исторических событий и встречался с известными морскими деятелями. Записки адмирала Немитца интересны еще и тем, что в те годы не принято было писать воспоминания. Чудом сохранившиеся записки явились исключением, позволившие хоть как-то восполнить этот пробел. [24]
Значительный интерес представляют и работы эмигрантского исследователя П. А. Варнека, в которых представитель Белого флота излагает свою версию событий, происходивших на Черном море в период Гражданской войны. Работая над очерками, их автор собрал огромный архив, среди которого были воспоминания участников описываемых событий. Эти материалы и легли в основу публикуемых статей Варнека о Гражданской войне.
Профессор, капитан 1 ранга В. Д. Доценко [25]
Владимир Кукель. Правда о гибели Черноморского флота
Записки командира эскадренного миноносца «Керчь» Владимира Кукеля (1918 год)
(орфография и пунктуация подлинника сохранены)
Главной целью моих записок является освещение событий, происшедших на Черноморском флоте за последнее время его существования, то есть при падении Севастополя и Новороссийской трагедии, завершившихся полным аннулированием наших морских сил на Черном море.
Ввиду полного отсутствия в то время каких бы то ни было точных и пользующихся доверием сведений о внешней обстановке, как военной, так и дипломатической, вызвавших эти события, а также и потому, что когда эти строки в историческом освещении сделаются достоянием широких масс, эта обстановка будет уже точно освещена, я, обходя их, стараюсь изложить лишь ряд тех мелких фактов, настроений и психологии широких масс личного состава флота, кои никогда не сделались бы быть может достоянием широких кругов населения, но тем не менее являются [27] главными факторами тех исключительных условий, при которых закончил свое существование Черноморский флот.
Ввиду того, что записки эти пишутся уже спустя некоторое время, дневник же не велся мною, то вероятны некоторые погрешности в датах.
Еще дней за шесть до падения Севастополя повидимому был принципиально высшим командованием решен вопрос о переводе флота в ближайшее время в Новороссийск, так как в порту спешно грузились транспорты и флот был все время в положении от И1 до И3 включительно{1}. Эти обстоятельства в связи с полным отсутствием точных сведений о внешней обстановке, так и о предпринятых решениях о судьбе флота, создавали впечатление отсутствия твердых решений и растерянности, и до крайности нервировало личный состав, а также давало почву всяким нелепым слухам и бессовестной провокации.
Наконец, флот получил точные и определенные приказания быть готовым к походу 27 апреля к 12 часам дня, был дан порядок выхода на рейд, дислокацию во время похода, определен отряд миноносцев для конвоирования транспортов и т. д., получены оперативные распоряжения, но было приказано ждать сигнала.
Неожиданно для всех около часу дня 27 апреля был поднят сигнал «ПОЛ. И3», то есть стало ясно, что поход отменяется. Наконец, 29 апреля днем точно стало известно, что немецкие войска находятся вблизи от Севастополя (около 10 верст) и намереваются двигаться дальше на Севастополь. Для большинства это известие было неожиданностью, так как за несколько дней в местной прессе сообщалось, что наши войска оттеснили немцев из Севастополя, заняв его.
В то же время, то есть 29 апреля днем было получено приказание поднять украинские флаги, дабы убедить немцев, что флот украинизировался и что нет больше никаких причин для дальнейшего продвижения их войск к Севастополю. [28]
Для части кораблей, а в частности для эскадренного миноносца «Керчь» стала ясна цель германского командования - во что бы то ни стало захватить флот в гаванях и что поднятие украинских флагов только упростит им эту задачу, а потому в ответ на приказание поднять украинские флаги на «Керчи» был поднят сигнал «ПОЗОР И ПРОДАЖА ФЛОТА» и попутно на «Керчи» же, по его инициативе, созывалось частное делегатское собрание.
«Керчь» во что бы то ни стало решила ночью идти в Новороссийск - к решению «Керчи» присоединились эскадренные миноносцы «Калиакрия», «Пронзительный», «Пылкий», «Громкий», «Поспешный», «Лейтенант Шестаков», «Капитан Баранов»{2}, «Живой» и перед уходом «Гаджибей», дивизион сторожевых катеров и подводное плавание{3}.
Командиры эскадренных миноносцев «Поспешный» и «Громкий» явились к командующему флотом Михаилу Павловичу Саблину и доложили о решении части судов идти в Новороссийск, на что командующий ответил, что не препятствует, но советует уходить до 12 часов ночи, так как полагает, что к этому времени боны будут закрыты.