Гражданская война. 1918-1921
Шрифт:
Эта переброска основных частей Добровольческой армии в Донецкий бассейн явилась яблоком раздора между Врангелем и Деникиным. Начальник штаба Врангеля Юзефович, а затем и Врангель, находившийся в это время на излечении, еще в феврале настаивали на сосредоточении главных сил Добровольческой армии на Царицынском направлении. Их план сводился к тому, чтобы, прикрывшись с севера Донской армией, всеми силами Добровольческой армии решительно выдвинуться к Царицыну и установить на Волге единый фронт с наступающим Колчаком. По мнению Врангеля, это должно было привести к созданию наиболее благоприятной стратегической ситуации для дальнейшего согласованного действия сил южной и сибирский контрреволюции против Москвы. Деникин отклонил этот план как авантюристический. Неизбежный, по его утверждению, разгром Донской армии привел бы к выходу красных войск к северу через Новочеркасск и Ростов на сообщения Добровольческой
{49} Всего было образовано четыре стрелковые дивизии (№ 1–4), а вся конница была сведена в Кубанско-Терскую конную дивизию.
{50} Директива главкома Вацетиса от 4/1 1919 г.
{51} Дальнейшие события на Крымском участке развертывались следующим образом. Попытки частей Крымско-Азовской армии в начале апреля оказать сопротивление на Перекопском перешейке были ликвидированы красными частями Украинского фронта. 10 апреля последние занимают узловую станцию Джанкой. Развал крымского правительства усиливается революционным брожением в союзническом флоте, которое в Севастополе выливается в демонстрацию (20 апреля) французских матросов против войны. К концу апреля части Крымско-Азовской армии, переформировавшиеся в дивизию, при поддержке французского флота задерживаются в юго-восточном углу Крыма на Акманайских позициях, удерживая за собой Керченский полуостров.
{52} Очищение греко-французскими войсками Одессы лишь условно может быть названо добровольным. Для характеристики положения оккупантов под Одессой считаем целесообразным привести несколько выдержек из V тома деникинских «Очерков русской смуты»: «Неуверенность в своих войсках наложила совершенно пассивный отпечаток на стратегию французского командования, которое сосредоточило все свои силы в Одессе ближе к транспортам, выставив на дальних подступах лишь надежные заслоны», — жалуется Деникин. Он весьма неодобрительно отзывается также и о боеспособности греко-французских частей. В середине февраля изменивший Петлюре атаман Григорьев повел наступление неорганизованными бандами силой в 1700 человек с 3 орудиями на Херсон, занятый I батальоном греков и ротой французов с 2 орудиями. Несколько дней длился бой, главной тяжестью легший на греков; под прикрытием прибывших на поддержку двух батальонов и огня судовых орудий союзнический отряд, понесший большие потери, был посажен на транспорт и увезен в Одессу… Вслед за Херсоном уже без всякого давления противника союзники с большой поспешностью бросили и Николаев. «Через несколько дней (в марте) союзники понесли новое поражение в Вознесенском направлении у станции Березовка. Атакованные большевиками (повстанцами. — Ред.), они начали беспорядочное отступление, оставив 6 орудий, 5 танков, бросая раненых, обозы и амуницию». Деникин не скрывает своего разочарования в помощи союзников. На страницах своих очерков он неоднократно жалуется на высокомерное отношение представителей французского командования к его представителям. Примеры, приводимые им, действительно достаточно убедительно рисуют методы хозяйничанья оккупантов на берегах Черного моря — методы, которые способны выводить из равновесия даже Деникина.
{53} На Нарвском направлении действовала 6-я стрелковая дивизия. Красная эстонская дивизия только еще формировалась.
{54} Численность ее достигла 25 000 штыков и сабель. Армия состояла из двух пехотных дивизий и русского белогвардейского Северо-Западного корпуса.
{55} В это время в Восточной Галиции на чехо-словацкой границе между чехо-словаками и поляками происходили споры из-за пограничной линии, и, наконец, до окончания спора с немцами на границе с Силезией также приходилось держать войска.
{56} Состав северного корпуса перед началом его наступления — 4700 штыков, 1100 сабель, 11 легких орудий (Надежный. На подступах к Петрограду. — Госиздат, с. 34). Против этих сил красное командование на Нарвском участке располагало силами в 2700 штыков, 160 сабель, 12 легких и 6 тяжелых орудий (там же, с. 35). Столь слабое обеспечение Нарвского направления объясняется тем, что центр внимания советского командования и центр тяжести приложения его сил был перенесен в сторону Финляндии, активного выступления которой ожидали с весны 1919 г. (тот же источник).
{57} Мы не можем согласиться с утверждениями, встречающимися в военной литературе, что выступление Юденича явилось, главным образом, результатом давления Англии. Отдавая должное этому бесспорному давлению, мы считаем необходимым подчеркнуть, что октябрьское выступление Юденича вызывалось целым рядом обстоятельств, неумолимо толкавших его на мероприятия, которые могут быть охарактеризованы лишь как стратегия «вабанк». Основные из этих обстоятельств:
а) нарастающие противоречия между боровшейся за свою «независимость» эстонской буржуазией и Юденичем как носителем идеи «единой и неделимой России»; эти противоречия не могли быть смягчены и бутафорным Северо-Западным правительством Лианозова, созданным в течение 45 минут по приказу английского генерала;
б) близость мира между Эстонией и РСФСР, который мог быть сорван лишь успешным наступлением Юденича. Угроза такого мира со всей резкостью ставила перед Северо-Западной армией проблему создания своей собственной базы (Петроград);
в) противоречия и раздоры внутри самой армии Юденича (например, оппозиция Булак-Булаховича Юденичу);
г) неподготовленность Северо-Западной армии к зимней кампании.
Несоответствие сил поставленным задачам Юденич стремился компенсировать стремительностью натиска и быстротой маневра. В своем стремительном движении к Петрограду он сознательно идет на недостаточное обеспечение фланга и тыла своей операции (II корпус круто поднимается на помощь I, оставив на Псковском и Лужском направлениях лишь слабые заслоны). Эта ставка на ошеломляющий удар, стремление возможно скорее дорваться до Петрограда придает всей октябрьской операции Юденича характер какого-то набега. Ставка на быстроту маневра и выигрыш во времени, на стремительность наскока и ошеломляющую силу такой стремительности заставляет Юденича отказаться от всяких других планов операции, требующих большего количества времени, хотя и менее рискованных (например, план Родзянко). Уверенность Юденича и англичан в успехе была настолько велика, что к моменту выхода частей I корпуса к Пулковским высотам английское радио оповестило весь мир о взятии Ленинграда и дало подробное описание той торжественной встречи, какая, якобы, была оказана Юденичу «благодарным» населением.
{58} Первый удар Юденича пришелся по слабой, еще находившейся в стадии формирования 19-й дивизии и малочисленной, неподготовленной, к тому же, к обороне 2-й дивизии. В полках последней за исключением сравнительно сильного по своему составу 7-го Самарского полка, по целому ряду данных (в том числе и рассказов участников), к этому времени насчитывалось от 200 до 300 штыков, занимавших по фронту 6 и больше километров. Следует также учесть, что к началу операции имелось налицо некоторое ослабление политического аппарата армии. Внимание Петрограда, как и всей страны, в это время привлекал Южный фронт. Туда были брошены новые партии мобилизованных коммунистов и пролетариев Питера; туда же была брошена и часть работников 7-й армии. Недостаточно высокий уровень политической работы армии может быть охарактеризован и таким фактом, как далеко не удовлетворительные результаты проведенной в сентябре в рядах 7-й армии партийной недели, давшей всего 3000 человек, и то, главным образом, за счет Петроградского гарнизона.
{59} Для характеристики насыщенности фронтов Гражданской войны даже на ударных направлениях приводим следующий расчет: протяжение фронта белых от Турийского завода до тракта Екатеринбург — Кунгур (включительно) равно 240 км; плотность живой силы на 1 км фронта равна от 183 1/3 штыков и сабель до 195 5/6 штыков и сабель; у красных при таком же примерно протяжении фронта на 1 км его приходилось 125 штыков и сабель.
{60} Ворошилов К. Е. Сталин и Красная армия. — Госиздат, 1929, с. 18.
{61} Из книги Рукероля мы узнаем, что появление Колчака на исторической сцене в качестве диктатора, а следовательно, полного распорядителя всех вооруженных сил контрреволюции вовсе не нравилось французскому правительству. При Колчаке ген. Жанен, еще не успевший доехать до Омска, оказывался на положении как бы «безработного», поскольку раздражительный, несдержанный и стремившийся вмешиваться во все мелочи командования адмирал не склонен был делиться с кем-нибудь правами верховного военного командования. Хотя Рукероль и уверяет в своей книге, что в результате переговоров Жанена и Колчака последний предложил Жанену вступить в командование войсками восточного противобольшевистского фронта, но мы считаем это маловероятным. Во всяком случае Жанен после объезда фронта, получив невыгодное впечатление об его устойчивости, якобы отказался от этого назначения. В итоге в установление взаимоотношений между Колчаком и Жаненом вмешался Верховный союзный совет, который уполномочил Жанена выполнять роль оперативного комиссара при Колчаке. Ни один план крупной операции не мог быть осуществлен иначе, как с ведома ген. Жанена. Если это было действительно так, то французский Генеральный штаб несет еще большую оперативную ответственность за последующие неудачи белых, как и их командование.