Гражданский спецназ
Шрифт:
– Странно. – Антон с интересом посмотрел на собеседника. – Что же это за задача такая?
– Задача проста, – после того как снова выпили и закусили, вновь заговорил Геннадий. – Пройти курс лечения в одном из медучреждений города.
– Наверняка в психушке, – хмыкнул Антон, с интересом посмотрев на друга, пытаясь понять по его виду, угадал он или нет.
– Почему ты так решил? – удивился сыщик.
– В основном об этих заведениях ходят страшные слухи.
– Ты почти угадал, – немного подумав, сказал Геннадий. – Наркологический диспансер и психушка – почти одно и то же. – Он тяжело вздохнул. –
– Это что, белая горячка? – уточнил Антон, не особо разбирающийся в медицинской терминологии.
– Она самая, – кивнул Геннадий. – Так вот, к утру ей сообщили, что он скончался от глубокой алкогольной интоксикации.
– Ну и что? – удивился Антон. – Ну, переборщил мужик, выпил сверх нормы…
– Погоди, – Геннадий поднял указательный палец вверх. – Я тоже сначала так подумал, но есть несколько «но». Первое, он очень редко выпивал и знал норму. Вел здоровый образ жизни. Во-вторых, имел свою долю нефтяного пирога в регионе, и довольно внушительную. – Навродский тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, ослабил галстук. – Я тогда лишь развел руками, решив, как и ты, что человек хватил лишку. Однако неделю назад, как раз перед праздником Победы, ко мне пришла еще одна женщина. У нее примерно таким же образом в том же учреждении сгинула племянница, но значительно раньше. Она тоже не верит в то, что это последствия выпивки. Девке двадцать пять лет. Поводом для недоверия тетки послужило письмо племянницы, написанное незадолго до смерти.
– И о чем же она поведала в письме?
– Она написала, что отношения ее с возлюбленным в корне расстроились после лечения в наркологии. Он потерял к ней всяческий интерес.
– Любопытно, – хмыкнул Антон. – Она что, алкоголичка?
– Что-то вроде того, но не в этом дело. В том же письме она рассказала о каких-то документах, оформленных на ее имя. Якобы ее гражданский муж, хоть и охладел к ней, но все же без средств к существованию не оставил. Когда же тетушка задала вопрос ее благоверному, тот лишь пожал плечами, сказав, что в первый раз об этом слышит.
– А она чем занималась? – В глазах Антона появился интерес. – Тоже бизнес?
– Нет, – Геннадий загадочно посмотрел на Филиппова, – в этом-то и все дело. Умершая была на содержании того самого заместителя, после дня рождения которого позже гикнулся генеральный директор «Нефптона».
Некоторое время Антон, с задумчивым видом глядя перед собой, тер указательным пальцем подбородок. Затем перевел взгляд на Геннадия:
– Не вижу смысла многоходовых комбинаций в случаях устранения неугодных людей. Зачем в больницу везти, если можно просто пристрелить в подъезде или куда-нибудь вывезти.
– Расслабила тебя сладкая жизнь, – усмехнулся Навродский. – Во всех остальных случаях уголовные дела возбуждаются либо человека в розыск объявляют. Обязательно очерчивается круг подозреваемых. Хоть какой-то риск есть. Здесь же – все чисто. Комар носа не подточит.
– Как я понял, ты предлагаешь мне очутиться там в качестве
– По-другому никак не выходит, – вздохнул Навродский. – Не пойдешь же ты туда в качестве врача-нарколога.
– Подготовка соответствующая нужна, – после паузы проговорил Филиппов. – Может, мне с бомжами на вокзале пожить?
– Считай, что это первый этап, – кивая на бутылку водки, уже наполовину опустевшую, ответил Геннадий. – Вообще-то, если это не случайное совпадение и диспансер используют в качестве последней станции в конце жизненного пути, перед тем как опустить человека в могилу, то наше расследование может закончиться очень печально.
– Почему? – удивился Антон, которому после почти годичной давности разборок с чеченцами в Самаре и представителями преступного мира столицы история с медучреждением казалась чем-то вроде прогулки за грибами.
– Понимаешь, – Геннадий внимательно посмотрел в глаза Антону, – вариантов того, что происходит там, много. Если за основную версию брать внутренние разборки в «Нефптоне», а именно – борьбу за власть, то можно предположить, что заместитель генерального директора либо запугал, либо подкупил персонал. Кстати, он наполовину состоит из тех, кто там проходил лечение.
– Как это?
– Очень просто. После того как человека приводят в норму, он должен в качестве платы за лечение около двадцати дней отработать кухонным работником, слесарем, дворником или, – он выдержал паузу, – санитаром.
– Так это обыкновенный лечебно-трудовой профилакторий! ЛТП! – воскликнул Антон. – Они же ментами охраняются, как «зоны».
– Это уже в прошлом. Сейчас милиции на всех не хватает, – покачал головой Навродский. – Прошли те времена. Охрана также из числа бывших больных.
Антон надолго задумался, пытаясь переварить услышанное. Наконец, поднял на Геннадия взгляд:
– Тогда непонятно, зачем этот самый заместитель сначала свою подругу жизни лишил.
– Чего тут непонятного? – удивился сыщик. – Возможно, она знала о его планах в отношении генерального, а когда тот поставил ее перед фактом, что стала не нужна, попыталась его шантажировать.
* * *
Александр Михайлович вздрогнул от неожиданности, когда, войдя уже в свой кабинет генерального директора «Нефптона», увидел сидящего в его кресле Скоробогатого.
– Ты… Ты как здесь оказался? – Он покосился на дверь, через которую только что вошел.
– Секретарши еще не было, когда я появился, – сказал Вадим. – А замок этот, – он поднял со стола связку каких-то крючков, иголочек и тряхнул ими, небрежно держа на пальце, – для лохов.
С видимой неохотой Вадим поднялся из глубокого, удобного кресла, уступая его новому хозяину кабинета, и подошел к окну.
Бобров снял пальто, повесил его во встроенный в стену шкаф, причесался и, взяв себя в руки, прошел на свое место.
– Зачем пожаловал?
Скорый посмотрел на торчащую из-за спинки кресла лысину:
– Я относительно расчета за услуги…
– Не понял. – Бобров всем телом развернулся в его сторону. – По-моему, мы уже рассчитались.
– Неужели? – Скорый подошел вплотную к столу и уперся в него руками. – Моими усилиями ты сейчас занимаешь это место и смеешь так говорить?
Бобров побледнел от злости: