Гражданство. От равенства и достоинства к унижению и разделению

Коченов Димитрий

Идея равенства, хоть первоначально дарованного, согласно апостолу Павлу, тем, кто уверовал, была перенесена на сообщество тех, кто подчинялся суверену – сначала Макиавеллеву государю, а потом «народу» после нормативного наделения последнего суверенитетом. Таким образом, всеобщее равенство стало означать, что все, кто находится под властью одного государя, равны, и это убеждение по-прежнему было основано на религиозной догме. Обещание равенства – равного достоинства, равной ценности, столь важное для организации любого

общества и затрагивающее не только наше гражданство, но и основы морали, эмпирически отсутствует в мире, где существует более одного суверена (читай: государства, народа). Более того, в таком мире оно может быть попросту беспочвенным, если верить Луису Поджману: «Вопрос в том, могут ли демократические идеалы, которым привержены эгалитаристы, обходиться без опоры на религиозную традицию. Если нет, то эгалитаристы, возможно, подпитывают свои рассуждения чем-то позаимствованным из религиозной метафизики, которая (в их глазах) обанкротилась»³⁰.

Беспочвенное не значит бесполезное: равенство – это важнейший нормативный выбор, который мы делаем. Свободен эгалитаризм от религии или нет, он прекрасно живет и воспроизводится в учебниках и основополагающих документах, на которые опирается каждое государство без исключения. Равенство – один из ключевых инструментов легитимации власти в любой демократии. Гражданство, с одной стороны, риторически усиливает эгалитаризм, принимая его в качестве отправной точки, а с другой стороны, делает его недостижимым на практике, ибо равенство существует лишь в определенных границах – среди граждан. Поскольку конфигурация этих границ никогда не бывает нейтральной (как не нейтрально и распределение конкретных прав), гражданство приходится очень кстати, когда нужно оправдать исключения и нормализовать дискриминацию не только между обществами, но и внутри них. Как раз по этой причине притязания любого гражданства на равенство неубедительны: пытаясь локализовать универсальный идеал равенства, гражданство неизбежно подрывает его.

Обязанности

Любой анализ гражданства будет неполным без обсуждения обязанностей граждан в соответствии с классическим представлением, что права и обязанности сопутствуют друг другу. Обязанности представляют собой смесь того, что гражданам предписано выполнять, и перечни их столь же хорошо известны, как и длинны. Считается, что «добропорядочные граждане» платят налоги, ведут жизнь, подобающую достойным членам общества, преданно любят родину, добровольно записываются в армию, если требуется, и являются носителями ценностей своего общества. В четвертой главе все это рассматривается более подробно. В отличие от прав, которые могут быть, а могут и не быть эксклюзивными применительно к статусу гражданина, обязанности функционируют по-иному: эксклюзивность здесь становится необходимым условием. Так, если каждый постоянный

житель с доходом или даже без дохода (как в Беларуси, где отсутствие заработка противозаконно и облагается налогом по фиксированной годовой ставке³¹) обязан платить налоги, то эта обязанность связана не с гражданством, а с местом жительства: гражданство на нее просто не распространяется. Абсолютное большинство хрестоматийных обязанностей гражданства, что весьма удивительно, не проходят этот элементарный тест, хотя есть, конечно, и пара исключений.

Пытаясь локализовать универсальный идеал равенства, гражданство неизбежно подрывает его.

Если рассмотреть, например, любовь к родине и участие в ее войнах, то картина становится гораздо интереснее. На протяжении всей истории гражданства риторику обязанностей последовательно применяли, чтобы придать логику, какой бы надуманной она ни была, лишению гражданских прав женщин, меньшинств, людей, отказывающихся от военной службы по соображениям совести, а также всех, кому на государство наплевать. Это укрепляло основные функции гражданства – исключение и обеспечение смирения. Во всем мире картина традиционно была одна и та же: женщины, провозглашенные слишком слабыми, чтобы умереть за родину и принести ей этим пользу, вследствие этого не получают права голоса, а иногда де-факто и вообще никаких гражданских прав. Гражданство всегда было статусом для мужчин, и гражданские обязанности играли ключевую роль в сохранении такого порядка вещей³². Вероятно, наиболее интересный аспект истории обязанностей гражданина – совместная эволюция обязанностей и современного представления о свободе: как только большинство государств перестали как одержимые уничтожать меньшинства и унижать женщин, обязанности, по сути, начали исчезать, что мы обсудим в четвертой главе. Это неудивительно: если основная функция обязанностей – уничтожать индивидуальность и обосновывать исключение из принципа равенства (основополагающего принципа гражданства), то когда государства начинают признавать сложность обществ, с которыми они работают, для таких обязанностей не остается места. Они исчезают за ненадобностью. Накал конфликта между социальной и правовой реальностью снижается уже достаточно долгое время. Однако важно отметить, что историческое значение обязанностей гражданина трудно переоценить: зачем какой-либо власти в принципе создавать граждан, если не для того, чтобы обложить их налогами и отправить на войну? Таким образом, в деградации обязанностей кроется определенная ирония: если обязанности – историческая опора гражданства – потеряли свою значимость, то что может заместить их видную роль на фасаде гражданства и спасти эту концепцию от дальнейших сомнений?

Конец ознакомительного фрагмента.