Грегор и тайный знак
Шрифт:
ГЛАВА 17
Скорпионы были метра три в длину. В придачу к восьми ногам каждый имел пару клешней. Но Грегор знал, что главная опасность таилась не в клешнях: смертельное оружие представляли собой хвосты, изогнувшиеся в боевой позиции. Он покосился на жало на конце хвоста скорпиона — почти полметра длиной, оно буквально сочилось ядом.
Большинство скорпионов в Наземье тоже могут пустить в дело ядовитое жало, но только у некоторых, особо опасных, хватит яда, чтобы убить человека. И наземные
А эти…
Какой бы яд ни скрывался в их жалах, — Грегор не сомневался, что его хватит на любого из их компании. Летучие мыши тоже, видимо, понимали это, поскольку изо всех сил старались держать дистанцию и не приближаться к ядовитым хвостам скорпионов, даже если приходилось отклоняться в сторону выглядевших устрашающе клешней.
Правой рукой Грегор держал Босоножку, в левой у него был фонарик. Не отпуская сестру, он попытался было вытянуть левой рукой меч из ножен, но девочка начала вертеться и выглядывать из-за плеча Найк:
— Что там? — спрашивала она. — Кто там? Паучки?
— Сиди спокойно, Босоножка! — одернул ее Грегор.
— Нужен еще свет! — крикнула Люкса.
— Там, в рюкзаке! — бросил ей Грегор, которому наконец удалось вытянуть меч из ножен. Теперь он перехватил свою вертлявую сестрицу рукой с фонариком: — Да ты можешь сидеть спокойно?!
— Это паучки, Гре-го, да? — приставала она с вопросами. — Как паучок Ананси, да?
— Нет! — заорал Грегор. — Босоножка, прекрати! Давай-ка, держись крепко! Забирайся на меня как обезьянка!
Она выполнила его требование, но все еще вытягивала шею, пытаясь через плечо увидеть «паучков».
Грегор чувствовал, как позади него Люкса роется в рюкзаке, и через несколько секунд еще один луч света прорезал пространство зала.
— Ну и дела, — произнес он, когда получше рассмотрел скорпиона.
При ближайшем рассмотрении он выглядел еще более грозным, чем показалось Грегору сначала. Тело скорпиона было заковано в мощную хитиновую броню, к тому же у него было пять пар глаз.
А мультиглаза всегда пугали Грегора.
— Держись, Босоножка! Или я сейчас уйду! — прикрикнул он на сестренку.
Это наконец возымело действие. Может, она вспомнила потоп и как он выронил ее, и теперь она крепко обхватила его ручками и ножками, так что он едва мог дышать.
— Вот и молодец, — прохрипел он.
— Надо рубить им хвосты! — услышал он голос Говарда.
— Точно! — ответил Грегор, но он не мог кинуться в атаку. Аврора металась вправо и влево, пытаясь увернуться от хвостов скорпионов, Босоножка верещала, вцепившись в него мертвой хваткой… Он мог совершать мечом движения весьма скромной амплитуды, потому что должен был держать сестру.
«Надеюсь, Люкса или Говард смогут это сделать!» — подумал он, но вскоре понял, что ничего не происходит. Говард не мог даже достать свой меч, ведь он придерживал стонущего Картика, а Люкса
— Грегор, ты можешь их атаковать? — спросил Говард.
— Пытаюсь, — ответил Грегор, разрубая воздух, но сильно промахнувшись.
О яростнической трансформации в таких условиях даже думать было смешно: в такой тесноте это было даже опасно, ведь он не мог сосредоточиться, и мало ли что могло попасть под удар… Грегор чувствовал себя героем фильма ужасов, которого заманили в ловушку.
— Паучатки! — завопила Босоножка восторженно, будто они были на увлекательной прогулке в парке. — Смотрите, там малысы-паучатки!
— Они совсем не малыши, — возразил было Грегор, но его пронзила ужасная мысль: а вдруг это действительно только детеныши, и Босоножка обнаружила их родителей, каких-нибудь скорпионов метров девять высотой, которые движутся на подмогу своим чадам.
— Привет, малысы! — крикнула Босоножка.
— Да где? Где эти малыши?! — не выдержал Грегор.
— Вон они, на маме, — показала Босоножка. — Видис? Малысы.
Грегор направил фонарик на меньшего скорпиона и впервые увидел то, о чем говорила Босоножка. Около десятка маленьких скорпионов копошились на материнском панцире.
«Класс!» — подумал он. Хуже настроенного воинственно гигантского скорпиона может быть только настроенный воинственно гигантский скорпион, защищающий свое потомство.
— Я спою, чтобы малысы уснули, — заявила Босоножка.
— Ладно, пой, — разрешил Грегор, решив, что пусть она хоть чем-нибудь займется. Ему необходимо было добраться до ядовитого хвоста — а любое насилие пугало и расстраивало ее. Она непременно расстроится, если увидит, что он делает больно «паучкам».
Но стоило Босоножке запеть песенку «Паучок, паучок…», как Грегор понял, что это была плохая идея. Песенка предполагала движения руками, — там, где пелось, как паучок карабкается по водосточной трубе, как капает дождик… И Босоножка, чтобы выполнить эти движения, отцепилась от его шеи.
— Держись за меня, Босоножка! Держись! — закричал Грегор.
Но было уже поздно.
Когда в песенке снова появлялось из-за туч солнышко, Аврора совершила крутой вираж, чтобы избежать столкновения с ядовитым хвостом, и Босоножка упала.
Оказавшись на полу, она стала тянуть ручки вверх и проситься:
— Меня! Меня!
— Босоножка! — кричал Грегор.
Арес нырнул, пытаясь ее схватить, и у него это получилось, но он двигался слишком резко, и Талия не удержалась на его спине и скатилась вниз, а вместе с ней, естественно, упал и Темп. Ни Аврора, ни Найк не имели ни малейшего шанса поймать их. Юная летучая мышь и таракан оказались на каменном полу и застыли в ужасе.
— Талия! — завопил Газард. — Взлетай!
— Не двигайся, Темп! — закричал Грегор.