Грех прощения. Не совершай греха прощения
Шрифт:
Вспомнила рекомендацию Виталика о технике энергетической защиты. Закрыла глаза, глубоко вдохнула и представила, что на ней зеркальные доспехи. Матвей подошел к автомобилю и уверенно открыл пассажирскую дверь. Сел, забросил рюкзак на заднее сиденье, снял очки и громко вздохнул. Анна тоже сняла очки. Он посмотрел оценивающе и воскликнул:
– Глазам не верю! Люди, посмотрите! Богинская в джинсах!
Сегодня она действительно в джинсах. Но зачем так кричать?
– Я в шоке! – продолжал игру Матвей.
–
На самом деле она надела первое, что попалось в гардеробной. За тридцать минут ей пришлось принять душ, высушить волосы, нанести макияж, одеться и выйти из дома, чтобы прибыть вовремя. Хотя, быть может, это ее бессознательное. Он много раз говорил, что не понимает ее длинных юбок. Матвей смотрел горящими глазами.
– Я что, впервые в джинсах? – на всякий случай уточнила она.
– Ага, – довольно прокомментировал он.
Анна окинула его взглядом. Ощутила запах ванили и вместе с ним еще большее волнение. Она опять волновалась рядом с Матвеем. По спине побежали мурашки.
– Куда едем?
– Не знаю. Куда угодно, где можно поговорить.
– «Веранда»?
– Вы и мертвого уговорите! – выдал он свой стандартный ответ.
Она нажала на газ. В августе субботний Киев прекрасен. Дороги наполнены не автомобилями, а солнечным светом, покрывающим все вокруг золотой пылью. Включила музыку. Они ехали молча. Анна вскользь поглядывала на Матвея. Тот использовал странный жест, которого она не замечала за ним раньше, – интенсивно стучал подушечками пальцев по лбу над бровями. Стучал спокойно и ритмично.
– Что ты делаешь? – не сдержалась она.
– Голова болит.
– ТЭС? – Несколько лет назад она изучала «Технику эмоциональной свободы». Это одна из меридианных техник, основанная на принципах акупрессуры и западной психологии.
– Ага, – ответил Матвей. Он продолжал стучать пальцами по лбу.
– А почему голова болит?
– Много работы, – пояснил он и повторил: – Богинская в джинсах!
– Я ношу джинсы, когда погружаюсь в творческий процесс, – заметила она.
– Ты сказала, что писала до утра. Что пишешь?
– Роман.
– Роман?! – еще больше удивился Матвей.
– Но ты же сам говорил, что с моим талантом прозаика нужно писать романы. Забыл? – Анна хитро улыбнулась. – Знаешь, в чем твоя проблема, Матвей? – Он молчал, поэтому она продолжила: – Ты слишком мало обо мне знаешь.
– И о чем роман? – проигнорировал он замечание.
– О том, как жить жизнь, – коротко ответила она.
Он улыбнулся. Анна прочитала на его лице неверие, но в этом случае не собиралась убеждать в обратном. Они подъехали к ресторану. Матвей, как всегда, забрал рюкзак и открыл ей дверь. Анна подала руку. Он окинул силуэт оценивающим взглядом:
– Джинсы, между прочим, крутые, а вот рубашка сюда не подходит.
Анна опешила. Посмотрела на себя. На ней белая рубашка из тонкого батиста и светло-голубые рваные джинсы-бойфренды. Джинсы, аналогов которым она не видела ни у кого. Каждый раз, когда она их надевала, девушки подходили с вопросом «Что за марка?». Потому что ткань, цвет, вытертость и вырезы производили неизгладимое впечатление. Завершали образ бежевые босоножки на тонкой шпильке. Анна посмотрела на Матвея возмущенно и холодно произнесла:
– Чтобы давать оценку чьему-то стилю, нужно самому быть безупречным. На твоем месте я не стала бы делать замечание моей рубашке Chloe из коллекции этого года, будучи одетым в растянутую майку и узкие выцветшие джинсы.
Матвей замер, потом пробормотал:
– Я надел первое, что попалось на глаза.
– А почему ты решил, что я сделала по-другому? – парировала она.
– Ну да! Ты же любишь папиков! Они носят респектабельные костюмы.
Она посмотрела ошеломленно и ответила ледяным тоном:
– Между мной и Стасом была разница в десять лет. Я не верю в отношения с большой разницей в возрасте.
«А вот тебе, я заметила, нравятся женщины постарше», – хотела добавить она, но сдержалась. Однако ехидная улыбка проступила на лице, как будто она это сказала.
Они пересекли зал ресторана и вышли на летнюю террасу: практически все столики свободны. Матвей уверенно направился в дальний угол. Анна расположилась на диване, он сел напротив. Она заказала кофе с молоком, воду и мороженое. Он – лимонад. Доктор сверлил ее долгим взглядом. Своим фирменным взглядом.
– Я же просил! Не выходи из комнаты! – неожиданно воскликнул он. На лице Анны застыло удивление.
– А у тебя кольцо! – растягивая гласные, упрекнул он.
Перевела взгляд на свою правую руку. На безымянном пальце в лучах солнца переливались бриллианты. Кольцо не обручальное, но подумать так можно. Она носила его в те периоды, когда хотела минимизировать внимание мужчин. Просто поднимаешь руку и сообщаешь: «Я замужем!» Хотелось сказать: «Ты сам вышел из комнаты, Матвей!» Но вместо слов вылетел глухой звук: Анна закашлялась.
– Ты болеешь? – удивился Матвей.
– Нет. Сама не понимаю, что происходит, – она выпила воды. – Избегаю излишнего внимания мужчин, – коротко пояснила она появление кольца, когда кашель отпустил.
Матвей пронизывал ее взглядом.
– Так ты ездила в Одессу? – вдруг выдал он. Вопрос прозвучал как выстрел.
– Нет, – автоматически ответила она.
– Почему?
«Следователь» внимательно всматривался в ее лицо. В эту секунду Анна отчетливо поняла, что он отслеживает невербальные признаки лжи. Появилась возможность проверить глубину его познаний.