Грех
Шрифт:
Мы долго лежали молча. Во мне не осталось энергии. Я была иссушена и утомлена.
— Можно тебя попросить, Макс, — тихо поошептала я, — Прими душ. Этот запах клуба просто отвратительный и удушающий.
Макс поцеловал меня в висок и с чарующей улыбкой произнес:
— Исполню любой твой каприз, принцесса.
Романов застал меня все в том же положении — поперек кровати и с алым от стыда лицом, зарытым в простыни.
Влажный и обнаженный с одним полотенцем, повязанным на узких бедрах, он осторожно поднял меня на руки.
Я обвила его шею и даже не удивилась, что этот
При этом живой и горячей.
Макс уложил меня в кровать и сам лег рядом. От него пахло моим ромашковым шампунем и защищенностью.
Я решила, что на эту ночь позволю себе расслабиться и принять помощь любимого мужчины. Завтра нам придется расстаться навсегда. Потому что я не смогу врать ему в лицо и притворяться хорошей и чистой. Я расскажу Максу про мой грех с Аресом Мадаевым. Он имеет право знать правду!
— Только одна ночь, — повторяла я в унисон своим мыслям, засыпая в его теплых душевных объятиях.
Сквозь туман уплывающего сознания до меня донесся сладкий головокружительный шепот
— Моя Лиза. Любимая девочка, — и снова поцелуй в висок, как выстрел из пистолета.
Макс добил меня своим признанием. Просыпаться теперь точно не хотелось. Единственной моей надеждой было, что б весь мир умер, как и я. И чтоб завтрашний день никогда не наступил…
Глава 30. Паша Голицын
Пахан.
Огромный особняк внешне напоминал скорее фантастический бизнес-центр, чем жилище одного влиятельного человека.
Павел несколько минут стоял, разглядывая это архитектурное чудовище, задрав голову. Сколько в него вбухано лямов зелени? В один первый этаж не меньше десятки.
От этой мысли во рту Пахана пересохла слюна — так случалось всегда, когда кому-то удавалось не прилагая усилий изящно убить его выгодным предложением.
Он ещё не предполагал, что главные сюрпризы впереди.
Яков Израилевич, хозяин особняка и главный Судья города, встретил Голицына около бассейна с золотыми карпами, держа серебряное блюдце с кормом. Лицо хозяина цитадели выделялось тонкой аристократической глубиной, какая порой встречается у представителей древних родов. Курчавые волосы с проседью странно контрастировали с очень живыми, пронзительно-серыми глазами. Ими Судья сканировал всё вокруг, проникая даже в самые глубокие уголки души.
— Поздравляю вас, Павел, — не поворачивая головы от карпов, похожих скорее на золотых подводных свинок, чем на рыбин, с лёгкой улыбочкой заметил еврей и поднял руку с кормом. Карпы разинули рты, расталкивая друг друга. Яркий свет отражался от их чешуи, создавая сюрреалистический эффект — над освещением явно поработали серьёзные мастера.
— Спасибо, Яков Израилевич, — с готовностью отозвался Пахан, внутренне замирая от похвалы. У Судьи оказалась странная способность затрагивать невидимые струны характера собеседника одной фразой, играя на них как на инструменте, который он изучал годами, чтобы под её мелодию танцевали все, кто её слышит. — А с чем именно?
— С назначением вашей матери Дарины Голицыной на пост ректора, разумеется, — кусочек корма упал в
— Впечатляющая осведомлённость, Яков Израилевич. А откуда вы знаете?
— Не обращайте внимания, Павел, на подобные мелочи. Я прорабатывал это назначение ещё месяц назад, — Судья изящным жестом пригласил к столу, за которым сидела точёная нимфа в платье кофейного цвета. Она сосредоточенно обдумывала ход на шахматной доске, поэтому не обратила внимания, каким голодным взглядом Пахан скользнул по её груди идеального по его мнению, четвёртого размера, тончайшей талии и крутым бёдрам. — Зрите в корень, мой друг. Тогда непременно добьётесь большего, — вывел из ступора голос Судьи.
— Только если с вашей поддержкой, — алчно сглотнув слюну, что готова была капнуть на декольте красавицы-шахматистки, отозвался Голицын.
— О, вы быстро учитесь. Но сначала игра — нет ничего восхитительней новой комбинации, уникальной партии, где сочетается фантастическая драматургия с непредсказуемым сюжетом, противостоянием характеров и сладостью победы.
У Пахана нервно дернулся глаз со шрамом. О чем этот еврей толкует?!
— Шахматы это круто. Я тоже раньше играл немного. Не так как вы, конечно — всего лишь первый юношеский, — на эту фразу Паши красотка отвлеклась от доски, смерила его фигуру многозначительным взглядом и усмехнулась, погладив короля. В животе Пахана что-то нежно заурчало от этого прикосновения. Вот сучка. Захотелось швырнуть её на стол, отхлестать по жопе, наслаждаясь, красными отметинами на идеально круглых ягодицах, а затем оттрахать так, чтобы визжала как дешёвая шлюха. От воплощения фантазии останавливал только холодный взгляд Судьи.
— О-о, всему своё время, мой друг, — многозначительно улыбнулся Яков Израилевич, будто прочитав его мысли. — Попробуйте для начала заинтересовать меня, развлеките мою скучающую душу.
— У одного моего знакомого есть клуб, — облизнув губы, заявил Пахан, словно от этой фразы красотка должна была бросить свою дурацкую партию в шахматы, встать перед ним на колени и смачно отсосать, вылизав яйца. Другие мысли почему-то не посещали его голову при виде этой дорогой стервы. — Доходный, шикарный клуб «Грех». Можно легко отжать его, а бабло поделить! Хм! Ловко придумал, да? Что скажите?
— Клубы для тупого быдляка, простите за резкость, — с вежливой хрипотцой в голосе заметила нимфа, будто одновременно подняла рейтинг босса, послала Павла и указала его место: чтобы заинтересовать Судью, напряги извилины, придумай что-нибудь посерьёзнее. Затем томно вздохнула, качнув фантастической грудью, и сделала ход.
— О-отличный выбор, моя дорогая! Отличный выбор! — Судья по-отечески кивнул ей, подумал пару секунд, не обращая внимания на Павла: он исчез, растворился на шахматной доске, стал одной из пешек. И чтобы вернуть доверие, ему нужно выжать из себя максимум. Хозяин хищно улыбнулся, сделав ход гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Нимфа вздрогнула, всё её холодное очарование мигом испарилось, сменившись отчаянием, у виска запульсировала жилка. Но красотка быстро справилась с собой, вернув улыбку Судье.