Грех
Шрифт:
И тут из-за спины Ларина донесся едва различимый стон. Андрей резко развернулся на девяносто градусов и тут же опустил пистолет. Стон, несомненно, доносился из-за неплотно прикрытой двери ванной комнаты…
В ванной, до краев наполненной розоватой от крови водой, лежал бородатый мужчина – безусловно, хозяин квартиры. На его лицо, распухшее от побоев, было страшно смотреть: разорванная губа, разбитая до кости скула, клочья волос, выдранные кое-где до самых корней, подожженная борода… На шее темнела огромная резаная рана.
– Ничего вы не получите… – чуть слышно хрипел умирающий. – И вам, и ему по заслугам за всю вашу бесовщину воздастся!..
Прошептав еще что-то, священник замолчал. В
Ларин понял: из этой квартиры надо срочно уходить. Ведь обнаружь его правоохранители рядом с двумя зверски убитыми хозяевами – и ни один российский суд не поверит в его невиновность! Да и нужных бумаг, судя по всему, ему уже не сыскать. Видимо, его опередили на какой-то час…
Подъем занял чуть больше времени, чем спуск. Андрей быстро смотал шнур, закрыл окно и, покинув технический этаж, закрыл за собой дверь отмычкой. Спустя минут десять неприметный фургон неспешно выезжал со двора.
Покружив по Северному Измайлово, Ларин вырулил на Сиреневый бульвар. Он вел микроавтобус аккуратно, стараясь не выбиваться из общего автомобильного потока. Свернул в переулок от Щелковского шоссе, остановился, отслеживая через заднее зеркальце возможных преследователей, и, убедившись в отсутствии слежки, выехал из переулка к мрачному промышленному сооружению, огороженному бесконечным бетонным забором. Металлическая створка, ведомая электромотором, плавно отошла в сторону и тут же закрылась за въехавшей машиной. Меньше чем через минуту из ворот, расположенных на противоположной стороне, тяжело выкатил банковский броневичок канареечного цвета и в сопровождении джипа охраны покатил в сторону центра.
Андрей Ларин, сидевший в чреве банковской машины, сосредоточенно пил из термоса крепкий чай, скупо рассказывая об увиденном в квартире немолодому мужчине с крупным мясистым лицом.
– Значит, они нас опередили… – задумчиво произнес тот. – Видимо, мы все-таки недооценили противника. Эти скоты оказались хитрей, проворней и изворотливей нас.
– Кто же именно нас опередил, Павел Игнатьевич? – осторожно поинтересовался Ларин. – О каких именно скотах идет речь? И вообще: что это за странное дело с повешенным священником и перерезанными глотками… и почему тут замешано так много попов?
– Все на месте, – прищурившись, напряженно проговорил Павел Игнатьевич Дугин. – Тут так сразу и не объяснишь…
Глава 2
В районе Садового кольца есть немало зданий, истинные владельцы которых не известны ни БТИ, ни местной полиции, ни даже всезнающему Госкомимуществу. Одно из таких строений как раз и располагалось во дворах улицы Земляной Вал, неподалеку от Курского вокзала. Внешне оно выглядело заурядно: обычный доходный дом конца девятнадцатого века. Ничто не указывало на какой-то особый статус – ни пуленепробиваемых окон, ни навороченной сигнализации, ни роскошных лимузинов у входа. Разве что видеокамер наружного наблюдения было чуть больше, чем на соседних домах, однако на такие мелочи никто давно уже не обращает внимания.
Скромная табличка у входа свидетельствовала, что в здании расположен офис компании с труднопроизносимым названием «Госстройдокументация». Однако даже в ночное время на верхнем этаже дома иногда горел свет, но чем там занимались, никто понятия не имел.
И лишь несколько десятков человек в Москве знали, что в неприметном с виду здании на Земляном Валу располагался один из офисов мощнейшей и отлично законспирированной тайной структуры Российской Федерации. Возглавлял ее Павел Игнатьевич Дугин. В отличие от большинства подобных организаций, эта структура не ставила перед собой целью свержение действующего режима с последующим силовым
Костяк тайной структуры в основном составили те честные офицеры-силовики, которые еще не забыли о старомодных понятиях «порядочность», «совесть», «присяга» и «интересы державы». Однако одиночка, сколь благороден бы он ни был, не в состоянии победить тотальную продажность властей. Тем более коррупция в России – это не только гаишник, вымогающий на трассе дежурную взятку, и не только ректор вуза, гарантирующий абитуриенту поступление за определенную таксу. Коррупция в России – это стиль жизни и среда обитания…
Начиналось все с малого. Офицерам, выгнанным со службы за излишнюю порядочность, Дугин подыскивал новые места работы. Тем более что его генеральские погоны и высокая должность в Главке МВД открывали самые широкие возможности. Затем начались хитроумные подставы для «оборотней в погонах», этих самых честных офицеров уволивших. Для этого несколько наиболее проверенных людей были объединены в первую «пятерку». Вскоре организовалась еще одна. Затем – еще…
Заговор – это не обязательно одеяла на окнах, зашитая в подкладку шифровка, подписи кровью на пергаменте и пистолет, замаскированный под авторучку. Залог любого успешного заговора и любой тайной организации – полное и взаимное доверие. И такое доверие между заговорщиками против коррупции возникло сразу же.
Вычищать скверну законными методами оказалось нереально. Та же «внутренняя безопасность» во всех без исключения силовых структурах занимается, как правило, только теми, на кого укажет пальцем начальство. К тому же корпоративная солидарность, продажность судов и, самое главное, – низменные шкурные интересы российского чиновничества не оставляли никаких шансов для честной борьбы. И потому Дугин практиковал способы более радикальные, вплоть до физического уничтожения крупных коррупционеров. Точечные удары вызывали у продажных чиновников естественный страх, количество загадочных самоубийств среди них росло, и многие догадывались, что эти смерти далеко не случайны. Слухи о некой тайной организации, этаком «ордене меченосцев», безжалостном и беспощадном, росли и ширились, и притом не только в Москве, но далеко за ее пределами. Корпус продажных чиновников просто не знал, с какой стороны ждать удара и в какой именно момент этот удар последует. Что, в свою очередь, становилось не меньшим фактором страха, чем сами акции устрашения.
Сколько людей входило в тайную структуру и на сколь высоких этажах власти эти люди сидели, наверняка знал только Дугин. Даже в случае провала одной из «пятерок» структура теряла лишь одно звено, да и то ненадолго – так у акулы вместо сточенного ряда зубов очень быстро вырастают новые.
Самому же Андрею Ларину, бывшему нарофоминскому оперативнику, бывшему заключенному ментовской зоны «Красная шапочка», бежавшему из нее не без помощи Дугина, отводилась в законспирированной системе роль этакого «боевого копья». И, как догадывался Андрей, далеко не единственного. Таких «копий» у Дугина наверняка было несколько. Пластическая операция до неузнаваемости изменила лицо бывшего наро-фоминского опера – случайного провала можно было не опасаться. Жизненного и профессионального опыта Андрея было достаточно, чтобы быстро ориентироваться в самых сложных ситуациях. А природного артистизма – чтобы убедительно разыграть любую нужную роль, от посыльного до губернатора. Несомненно, все эти качества Ларину предстояло продемонстрировать в самом ближайшем будущем. Однако что за дело ему предстоит расследовать, почему в нем оказалось замешано так много православных священников – оставалось только догадываться…