Грехи волка
Шрифт:
– Так и есть. Но заправляют всем она и Квинлен, черт бы его побрал.
Сыщик встал. Ему не хотелось, чтобы здесь его застал Мактир, пришедший с живительным питьем, или чтобы он столкнулся в холле с Уной после того, как они давно распрощались.
– Спасибо, майор Фэррелайн, – сказал он старому джентльмену. – Все это очень интересно. Думаю, что воспользуюсь вашим советом и постараюсь выяснить, кто же сделал подчистки в счетных книгах фирмы «Фэррелайн и Компания». Всего хорошего.
Гектор слегка приподнял руку в прощальном жесте и, вновь опустившись в кресло, с тоской уставился в окно.
Монку
Само строение типографии было большим, безобразным и сугубо функциональным. С обеих сторон к ней вплотную примыкали другие промышленные строения, самое большое из которых, судя по надписи у входа, занимала канатная фабрика. Внутри типография представляла собой одно просторное помещение, в одной из стен которого недавно было сооружено подобие входа с железной лестницей. Несколько дверей вели, судя по всему, в конторы, где размещались руководители различных подразделений фирмы, клерки и прочие служащие. Остальное пространство было отведено под собственно печатное оборудование: здесь теснились станки, наборные кассы, ящики со шрифтами и краской… В дальнем углу громоздились огромные кипы бумаги и переплетных материалов, веревки и какие-то машины. В помещении стоял рабочий гул и все находились в постоянном движении, но без малейшей суеты.
Детектив поинтересовался у одного из клерков, может ли он поговорить с мистером Макайвором, не объясняя целей своего визита, и тот, сочтя, видимо, что это связано с делами фирмы, без дальнейших расспросов подвел его к ближайшей, самой нарядной двери, облицованной деревянной панелью, и, постучавшись, отворил ее:
– К вам мистер Монк, мистер Макайвор.
Поблагодарив его, Уильям вошел прежде, чем Байярд успел возразить. Мельком взглянув на простые книжные полки, настенную газовую лампу, несколько листов чистой бумаги на письменном столе, очевидно, предназначенных для сравнения их качества, и пачки книг, сложенные на полу, он повернулся к хозяину кабинета и прочитал на его лице удивление и тревогу.
– Монк? – приподнялся тот из-за стола. – Что вам здесь нужно?
– Немного вашего внимания, – без улыбки ответил сыщик. Он уже понял, что прямыми расспросами ничего от Байярда не добьется. Будь у него больше времени, можно было бы прибегнуть к хитрости и уловкам, но сейчас он слишком спешил. Приходилось действовать напористо. – У меня есть серьезные основания подозревать, что счета компании подделаны, а в деньгах имеется недостача.
Макайвор побледнел, и в его темных глазах вспыхнул гнев, но, прежде чем он успел возразить или возмутиться, детектив продолжил. Теперь он говорил с улыбкой, скорее, впрочем, похожей на волчий оскал:
– Насколько мне известно, защита наняла блестящего адвоката. – Он не знал, так ли это на самом деле, но очень надеялся, что говорит правду. Впрочем, если это еще не произошло, он сам сделает все возможное, чтобы его слова стали правдой. – Не хотелось бы, чтобы он раскопал эту историю и выдвинул перед судом версию, что тут-то и кроется истинная причина убийства миссис Фэррелайн, чтобы посеять
Байярд снова опустился на стул, и его негодование постепенно уступило место пониманию:
– Да… Да, разумеется, – вынужден был согласиться он, но в глазах его все еще светилась настороженность, а на лбу выступил пот. Заметив это, Монк решил добить его:
– Честно говоря, если это правда, то здесь и в самом деле просматривается серьезный мотив для убийства. Полагаю, миссис Фэррелайн не допустила бы, чтобы такое преступление осталось без наказания – если не публичного, то, по крайней мере, семейного?
Его собеседник колебался, и его лицо выражало не только гнев и огорчение, но и явный испуг. Уильям впервые подумал, что этот человек не так прост, как ему показалось поначалу, когда он с презрением увидел в Байярде всего лишь мужчину, который предпочел Айлиш Уне.
– Нет, – признал тот. – Она бы непременно пресекла растрату. Если бы речь шла о члене семьи, думаю, она сделала бы это сама. Впрочем, будь это кто-то посторонний, она все равно постаралась бы избежать огласки. Подобные истории вредят репутации ком-пании.
– Несомненно. Но виновника вряд ли ждали приятные минуты?
– Наверное. Но… Почему вы решили, что со счетами что-то не в порядке? Вам что-нибудь сказал Кеннет? Или… или вы как раз его и подозреваете?
– Я не подозреваю никого конкретно, – ответил Монк таким тоном, чтобы было не вполне ясно, говорит ли он правду или попросту уклоняется от ответа. Страх – лучшее средство склонить человека к откровенности.
Некоторое время Макайвор молча размышлял. Сыщик попытался определить, является ли это свидетельством его вины или только нежелания проявить несправедливость к близким ему людям, и пришел к выводу, что первое более вероятно: на лбу мужчины все еще блестели капельки пота, а взгляд его, обычно открытый и прямой, сейчас бегал.
– Честно говоря, не знаю, как вам помочь, – заговорил наконец Байярд. – Я мало связан с финансами компании. Мое дело – бумага и переплеты. Квинлен ведает печатными работами, Кеннет ведет счета, а Элестер, когда приходит сюда, решает крупные проблемы – выбор клиентов, новые начинания и всякое такое.
– А миссис Макайвор? Я слышал, она тоже принимает участие в делах фирмы. Говорят, у нее талант предпринимателя.
– Да. – Разгадать смысл тона, которым это было сказано, Монк не смог. Это с равным успехом могла быть и гордость, и обида, и даже ирония. Лицо Байярда, отразив целую гамму чувств, тут же приняло прежнее выражение. – Да, – повторил он, – у нее на редкость острый ум. Элестер очень часто обращается к ней за советом как в деловых, так и в технических вопросах. Впрочем, если быть точным, чаще всего ее советами пользуется Квинлен – в том, что касается стиля изданий, шрифтов и тому подобного.
– Значит, мистер Файф не имеет дела со счетами?
– Квинлен? Никакого. – В голосе Макайвора прозвучало сожаление, моментально сменившееся насмешкой в собственный адрес.
Уильям испытывал все большее недоумение. Как мог столь тонкий, глубокий и ироничный человек влюбиться в Айлиш, единственным достоинством которой была красота? Что может быть недолговечнее и незначительнее? Самое очаровательное создание на земле быстро наскучит, если оно лишено таланта общения, ума, воображения, веселости и способности отвечать на любовь, порой возражая, споря и даже ссорясь и тем лишь укрепляя ее!